Туман и дракон. Книга первая - Екатерина Булей

Когда за князем захлопнулась массивная дубовая дверь аббатства Карфакс, вампир направился было к окну – посмотреть, как он уйдёт… «И помахать вслед платочком? – разозлился на себя Дракула. – Этого ещё не хватало!» И улёгся в гроб, радуясь, что, по крайней мере, Люси не видела его во время порыва сентиментальности. С этой капризной мисс держи ухо востро: чуть что – теряешь авторитет… Эх, да ладно, не стоит об этом на сон грядущий! Всем своим слабеющим, деревенеющим телом он ощущал, как близится закат – время, когда на не-мёртвых нападает необоримая сонливость, лишающая их возможности говорить и двигаться.

«К смертным привязываться не годится. Кто они для меня? В основном – пища, иногда – слуги, чаще – враги. А человек, который ни за что не станет ни слугой, ни пищей… который, к тому же, должен был умереть много лет назад… Нет, надо признать: вместе нам было бы тесно. Этот средневековый наглец оказался мудр, уйдя вовремя.»

Закатный сон уже сковал его по рукам и ногам, но сознание вампира не угасло. В багряном свете пробившегося сквозь тучи над Лондоном солнца оно блуждало, перелетая от одного предмета к другому, порождая странные миражи. Во сне ему слышались шаги – шаги тех самых ног, которые только что навсегда ушли из Карфакса. И ещё один малопонятный, но отчего-то угрожающий звук: скрип… или скорее чирканье по полу… по каменным плитам… Что-то знакомое. На ум пришли слова доктора Фрейда: в снах и оговорках всплывает то, что мы забыли, потому что не хотели об этом вспоминать. Да, да, чем бы ни был этот звук, он напоминал о том, что граф хотел забыть. В прошлом подобное чирканье сулило страшную опасность.

«Но ведь это сон? Да, конечно, всё это мне только снится. Цепеш ушёл к представителям торгового дома из Бухареста. Зачем бы он стал возвращаться, волоча с собой кол…»

Что?! Кол!!

Вампир не способен был пошевелиться, не мог открыть глаза, но его чувства оставались при нём. Он ощутил нажатие острия на грудину, услышал глухой удар – и, тотчас следом, всё его существо содрогнулось от боли. «О-о!»– крик кипел и застывал, не вырываясь из груди. Но даже и сейчас он был неспособен помешать тому, кто его убивал; он оставался пассивным наблюдателем своей гибели.

Ах, предатель! Предатель! Коварный средневековый властелин… А он-то, дурень, расчувствовался, прощаясь. Вот каково верить Цепешу!

Хлопнула дверь. Шаги Цепеша затихли вдали. А граф остался – поверженный, беспомощный. Закат погас, наступила темнота – время его полной власти. Однако сейчас даже отсутствие света не могло ему помочь. Пригвождённый к своему гробу, точно бабочка к коробке энтомолога, он выглядел, должно быть, мертвее мёртвого, что обмануло валашского князя. На самом деле, не-жизнь ещё трепетала в вампире. Но её становилось всё меньше – с каждой минутой.

«Люси! Люси! – теряя последние силы ещё стремительнее, чем они убывали сами по себе, граф послал зов той, с кем он был связан незримыми узами. – На помощь!»

Мистер Смоллвизард, битый час топтавшийся возле аббатства Карфакс, был удовлетворён: объект слежки появился – и уже без кола! Похоже, операция «Лондон» близится к завершению. Хорошо бы поскорее: в печёнках сидит эта викторианская эпоха с её антисанитарией и отсутствием элементарных удобств… Ага, надо следовать за Цепешем. Но вначале он даст сигнал команде, которая отправилась на кладбище, к склепу семьи Вестенра.

Отправив сообщение по налаженной телепатической связи и получив отзыв о том, что работы на кладбище закончены, Смоллвизард был готов следовать за объектом… А, кстати, где объект? Маг подхватился, словно ужаленный пчелой, бросился вправо, потом влево… Как бы не так! Цепеш словно провалился сквозь запятнанную навозом лондонскую мостовую.

Люси Вестенра, став вампиром, не отказалась от некоторых прижизненных привычек. Так, она терпеть не могла вскакивать с постели немедленно после пробуждения, и даже здесь, в склепе, предпочитала покидать гроб не сразу, а сначала чуть-чуть понежиться в белых погребальных кружевах. Как следует потянуться, ощущая гуляющую по всему телу упругость не-жизни. Прикоснуться языком к отросшим клыкам, которые вскоре подарят ей столько восторга…

Но сегодня пробуждение свершилось экстренно. Не успела Люси открыть глаза, как в её голову стукнуло изнутри послание:

«Люси! На помощь!»

Что это? Её любимый так силён – с какой стати ему бы понадобилась её помощь? Но если так надо, что ж, она полетит к нему, в Карфакс. Учитывая быстроту передвижения вампиров, это не займёт много времени. «Ибо скор у мёртвых шаг», – строка из бюргеровской «Леноры», которую он так любит цитировать… Поправляя локоны на ходу, Люси поплыла к ближайшей щели, через которую обычно покидала склеп. Но, едва прикоснувшись, отпрянула и зашипела. Больно! Что это? Какая-то обжигающая преграда… Другая щель? То же самое!

«Люси!»

«Я не могу выйти!»

«Люси-и…»

Смуглый господин в сером твидовом костюме сидел возле окна, за которым уже смеркся ненастный лондонский день, хотя тёмно-красные шторы ещё не опустили. В том самом ресторане «Палас», где они вдвоём с графом (так, казалось бы, недавно!) обрабатывали Стокера и его сострадательную родственницу. Надо проесть тут оставшиеся деньги – всё равно их немного, зачем экономить! А дальше – купцы из Бухареста обещали взять его на полное довольствие. Он ведь и по правде с ними познакомился, завоевал доверие – всё, как рассказал графу. Он не любит лгать. Даже врагу.

Да нет, отчего же врагу? Временному союзнику. Сколько их уже в его жизни перебывало, этих временных союзов! Сегодня с католиками вместе идёшь на турок, завтра даёшь им по рукам, когда они пытаются оттяпать православные земли. Собственные интересы постоянны, а союзы – нет. Как и люди. Люди – существа, подверженные порче и тлену, в том числе и духовному, а потому привязываться к ним нельзя. Это правило он уяснил ещё в детстве и неукоснительно следовал ему всю жизнь. Сегодня ты мой верный боярин – я отличаю тебя за твои заслуги, может быть, даже крещу твоих детей; узнаю о твоей измене – отправлю на кол. Потому что если не убить того, кого необходимо убить, после об этом пожалеешь. Всегда. Проверено.

А уж если это не человек, а нечисть…

До чего же всё-таки погано на душе. Давненько уже так не бывало, разве что в молодости, когда нелегко ему давались необходимые, но жёсткие решения. Ну пусть нечисть, а всё же вместе со Стокером расправлялись. Поддерживали друг друга в этой чужой непонятной стране. И впрямь ведь казалось иногда, что опираешься на плечо друга!

Ну так что же, что друг? Нечисть же. Тёмная туча плохого настроения скоро рассеется. Зато он исполнил свой долг – убил беса. И теперь свободен жить, зная, что он – единственный, по праву носящий это гордое имя: Дракула.

Свободен – жить?

От этой мысли, представшей вдруг в ореоле причинно-следственных связей, прохватило мертвящим холодом. Официант принёс бутылку вина, но господарь валашский едва отпил из бокала. Тяжеловатая, с пурпуром и позолотой, пышность ресторанного интерьера стала вдруг плоской и серой, как гравюра; газовые фонари за окном походили на зловещих медуз.