Практик - Павел Николаевич Корнев

— Надолго? — уточнил Глеб Клич.

— Ответ аналогичен предыдущему, — усмехнулся я. — Но чтоб не навсегда, давай, завтракай и светомаскировку до ума доводи! Остальных это тоже касается!

— Я не умею светомаскировку! — напомнил Алик.

— А ты скрытие потенциала отрабатывай! — сказал ему Унтер. — Надоело уже за тебя краснеть!

— Да придираются просто!

Унтер погрозил кулаком.

— Погляди у меня!

Что самое поганое — я и в самом деле не имел ни малейшего понятия, куда нас бросят в этот раз. Мог только предполагать, что срочный вылет каким-то образом связан с задержанием Врана и закулисным конфликтом между кормчими республики. Меня из застенков комиссариата выдернули только в силу того, что совпали интересы Баюна и Рогача, наверняка и сейчас идут аналогичные переговоры, только с несравненно более высокими ставками.

Латландия или левобережный Окрест?

Какие земли будем возвращать в родную гавань?

И в этом ли дело?

Ломать голову на сей счёт я не стал, позавтракал и начал набирать потенциал, а после погрузился в медитацию, но из неё меня почти сразу вырвал шум распахнувшейся двери.

— Прапорщика Линя ждут в кают-компании! — объявил помощник вахтенного офицера и уточнил: — Проводить?

— Не нужно, — отказался я. — Сам дорогу найду.

Команду дирижабля на совещании представлял давешний капитан-лейтенант, от аналитического дивизиона был Юра Швец, от особого — Денис Пономарь, а Городца вроде как направило сюда моё собственное ведомство. Именно что — вроде как. Лично я в этом крепко сомневался.

Но это всё понятно, а вот Альберта Павловича я в кают-компании встретить никак не ожидал. Ан нет — сидит, улыбается.

Его-то сюда каким ветром занесло⁈

Слово взял Георгий Иванович.

— Это уже не учебный вылет, высшим республиканским руководством нам поставлено боевое задание чрезвычайной важности! Пакет с приказом будет вскрыт непосредственно перед выходом на позицию, и даже в этом случае разглашение деталей операции окажется чревато непоправимыми последствиями, поэтому прошу всех провести разъяснительную работу с подчинёнными. В первую очередь это касается сотрудников аналитического дивизиона, ограничить ментальное общение которых нет никакой возможности…

И так далее, и тому подобное ещё на добрых полчаса. И при этом — никакой конкретики, одни только общие словеса о чрезвычайной важности и не меньшей секретности нашей миссии.

— Пётр, останься, — попросил в конце Городец и обратился к Пономарю: — Денис Афанасьевич, пригласите звеньевых.

Все двинулись на выход, я выразительно поглядел на Альберта Павловича, но тот ответил своей мягкой улыбкой, едва заметно качнул головой и покинул кают-компанию. Ну а мне пришлось там задержаться — так и завис до самого обеда, разбирая с командирами штурмовых групп поэтажные планы, на которых заметно прибавилось условных обозначений. В первую очередь обновилась информация о местах размещения и предполагаемых мощностях операторов.

Что касается нашей первоочередной цели, то на выдаче документов в архиве работали два сотрудника, оба — простые люди, В остальном же картинка складывалась безрадостная: если напортачим с распылением нейтрализатора, сотрут в порошок.

Но ведь не напортачим же? Ведь так?

Тут всё только от нас зависит. А это уже само по себе уже немало, если разобраться.

Поговорить с Альбертом Павловичем получилось лишь поздним вечером. После политинформации я отыскал его, подсел и выразительно посмотрел, не став при этом задавать никаких вопросов.

Куратор вздохнул и начал перечислять:

— Об аресте Врана уже объявлено официально. Ночью было взято под стражу несколько человек из его окружения, идут допросы, изымается документация. По Виктории Кондратьевне мы затеяли бюрократическую переписку, с Никой Кондратьевной наши позиции не так сильны, её объявили в розыск.

— И каковы перспективы? — уточнил я.

Альберт Павлович улыбнулся.

— Началась гонка, мой друг. Кто придёт к финишу первым, тот и сорвёт банк.

— И наше задание — часть большой игры?

Округлое лицо куратора ничуть не изменилось, но при этом стала предельно ясна вся обманчивость этой мягкости.

— Узнаем, когда Георгий Иванович вскроет пакет с приказом, — развёл руками Альберт Павлович. — Я тут, знаешь ли, простой пассажир.

— Да неужели?

— Именно так. Это был самый быстрый способ попасть в столицу.

— Темните вы, Альберт Павлович, — прямо заявил я в ответ на эти слова.

Куратор негромко рассмеялся.

— Вовсе нет! Это же не шахматы, где видны все фигуры и есть возможность просчитать ходы, в реальной жизни всё способно перемениться самым кардинальным образом решительно в любой момент! Я вижу несколько путей выхода из текущего кризиса, но не обладаю всей полнотой информации и потому не объективен. Да и решение принимать не мне.

— Ну да, ну да… — проворчал я, поднимаясь на ноги, и говорить о том, что за день пути мои глазевшие в иллюминатор подчинённые не заметили ни одного населённого пункта, не стал. В конце концов, Альберт Павлович всего лишь пассажир и о критериях выбора курса капитаном судна ничего сказать не сможет.

— В резонанс-то хоть войду? — уточнил я напоследок.

— Не ко мне вопрос, — отрезал куратор и демонстративно отгородился газетой.

— Ну да, ну да… — повторил я и отправился на поиски Городца.

К столице мы подлетели на рассвете. Огибать предместья, направляясь к аэровокзалу не стали, полетели напрямик через город. И сколько я ни озирался и ни соотносил расположение нашего летательного аппарата и солнца, но бежавшей по земле вслед за дирижаблем тени так и не углядел. Сказало это о многом. Равно как и весьма характерные искажения энергетического фона вкупе со строжайшим запретом на оперирование сверхсилой.

Об остальном поведал Городец, когда мы собрались прежним узким кругом в кают-компании. Он выложил перед собой толстенный опечатанный сургучной печатью пакет и объявил:

— Компетентным органам стало известно о заговоре с целью захвата власти, в который вовлечены высокопоставленные сотрудники комиссариата внутренних дел! Нам поставлена задача пресечь