Катарсис-1. Подноготная любви. Психоаналитическая эпопея - Алексей Меняйлов

Мы согласны, что «все они — одинаковые». Одинаковые, в особенности, если «общаться», как это водится, только с первыми попавшимися женщинами, да и перепробовать их ограниченное число, скажем, всего только одну тысячу. Но голос Адама, различимый за сотни поколений, подсказывает, что Единственная есть, и она — плоть от плоти вашей.

Это — серьёзно.

Но прежде решим вопросы литературные. Во всякой сказке, мечте или легенде о половинке доброй улыбкой отчётливо проступает, что она — особенная, и ни на кого из остальных приземлённых жителей Каперны (а там, у Грина, все женщины глупы, практичны и мясисты) не похожа.

Она — чиста. Она — красива, но не той, внешней общепризнанной красотой, которая не обогащает душу оказавшегося рядом. Лев Толстой это, насчёт такой красоты, тоже понимал. Женских персонажей в его произведениях достаточно много, одни получше, другие похуже, но мечта одна — Наташа Ростова. Она чиста. Её нельзя назвать логичной — до брака она объясняется больше междометиями. Её нельзя назвать внешне красивой в том смысле, в каком привыкли употреблять это слово обыватели. Впрочем, как говорится, некоторая несимметричность Наташиного лица нисколько не умаляла её ценности и внешней тоже. Она чувствительна к подсознательным движениям души ближнего, то есть, среди прочего, может почувствовать чужую боль как свою.

Чувствительность Наташи, её наивность (в хорошем, высоком смысле слова), открытость, соединённая со стремлением познать этот мир во всём многообразии его добра (но за добро по неопытности подчас принимается и зло), приводит героиню Толстого к «любовным» неприятностям наподобие тех, которые были у неё с Анатолем, у Пьера — с Элен, а у Кити — с Вронским. Но горести для героев (но не для проходящих персонажей) лишь повод встать и распрямиться вновь «с обновлённой нравственной физиономией» и с высоко поднятой головой.

Мы говорили о сказках. Сказка, как твёрдо верит обыватель, — выдумка, а потому не более чем развлечение. Как всегда у обывателей, всё в точности до наоборот: сказка — это наивысшая из возможных правд, это правда психологическая, общее в бытии многих душ. Лишь немногие авторские сочинения достигают высот сказки. Одно из таких — знаменитая трагедия Софокла «Эдип» (кстати, тоже лишь переработка уже существовавшего мифа). Отцу будущего царя Эдипа предсказывают, что он умрёт от руки сына. Отец, царь города Фивы, пытается обмануть судьбу и велит своему слуге отнести сына в горы и там его умертвить. Слуга повиновался, но лишь отчасти: сына в горы отнёс, но не умертвил, а оставил в горах, в надежде, что тот умрёт сам. Эдипа находит семья пастухов и передаёт его на воспитание в семью бездетного царя города Коринфа. Проходит время, мальчик превращается в мужчину. От оракула он узнаёт, что ему суждено умертвить своего отца. Эдип тоже решает обмануть судьбу. Он уходит из Коринфа, из своего, как ему кажется, отчего дома, странствовать. Однажды он встречает на пути колесницу с седым старцем, царём города Фивы, возвращающимся от Дельфийского оракула, который вновь ему подтвердил неизбежность смерти от руки собственного сына. Возница, раздосадованный неповоротливостью идущего впереди горца, не торопящегося уступить дорогу, оскорбляет его ударом кнута. Добавляет и старец. Эдип вспылил, и посох свой обращает в оружие. Но от руки его гибнет не возница, а сидящий в колеснице старец. Осиротевший Эдип продолжает свой путь к городу Фивы, не подозревая, что именно в нём он и родился. Путь его долог, околен, и когда он, наконец, приходит в Фивы, то над городом уже висит проклятие: Сфинкс захватила власть, живёт вне города, сбирает с горожан дань: ежегодно пожирает несколько не то юношей, не то девушек и собирается делать это до тех пор, пока кто-нибудь не разгадает её загадку. Вдовствующая царица (мать Эдипа) объявила награду: отгадавший загадку и тем освободивший город от кровавой повинности, получает её, царицу, в жёны и царство в придачу. Эдип побеждает Сфинкс и женится на матери. У них рождаются дети. Город Фивы весь сотрясается от обрушивающихся на него несчастий — это месть богинь судьбы за кровосмешение. Долго не может понять царь Эдип, за что страдает подвластный ему город, пока это ему не разъясняет прорицатель. Царь вспоминает убитого на пустынной дороге старца, ужасается отцеубийству, кровосмешению, выкалывает себе глаза и с дочерью, рождённой от своей матери, уходит в изгнание.

Почитающие Софокла как автора гениальных трагедий отнюдь не настаивают на том, что именно в Фивах захватила власть Сфинкс, умерщвляющая юношей. Очень может быть, что вообще не было никакой Сфинкс и ни один из царей Фив глаза себе не выкалывал. Но от этого трагедия «Эдип» не становится пустой выдумкой, а остаётся, наоборот, величайшей правдой — психологической. Да, действительно, между сыном и матерью чувства отнюдь не только возвышенные, как то столетиями внушают официозные идеологи и верноподданные богословы. Как учит современная психологическая наука, сексуальное влечение проявляется у детей уже в первые годы их жизни и вполне естественно, что у мальчиков оно направлено на единственный, а потому наиболее с первых мгновений существования привлекательный объект противоположного пола — мать. Впоследствии, как показывают наблюдения, если у выросшего мальчика есть возможность выбора, то он остаётся верен своей матери, то есть берёт в жёны девушку, более других мать напоминающую.

К отцу у него отношение двойственное. С одной стороны, сын`овья привязанность и восхищение, а с другой — бессознательная ненависть к сопернику в борьбе за постель матери, причём к противнику побеждающему, который, в конечном счёте, всегда с матерью уходит в спальню, ненависть, которая проявляется в желании убрать соперника с пути, т. е. отца убить. Две противоположно направленные эмоции по отношению к отцу вкупе со всеми остальными по отношению к родителям чувствами порождают комплекс психики, который в науке получил название комплекса Эдипа.

Симметричный комплекс, в центре которого стоит не сын, а дочь, всецело преданная отцу (Эдип, как вы, верно, обратили внимание, ушёл со своей дочерью) и скрытно ненавидящая мать (в «Орестее» того же Софокла героиня убивает мать, но только не своими руками, а побудив к тому брата), получил название комплекса Электры (часто и его называют комплексом Эдипа). С его проявлением мы столкнулись в самом начале, когда оказалось, что явно подавляющая невестка бандита ненавидела русских, потому что хотела быть женой отца, а мать, сука, ей мешала. «Верность» отцу проявлялась ещё и в том, что мужу своему невестка, руководствуясь бессознательными влечениями, никогда не позволит отказаться от наркотиков, потому что и её обожаемый папочка был наркоманом. Таким образом, в реальной семье между детьми и родителями (а также между только детьми и между только родителями) властвуют чувства отнюдь не любви и не трогательной взаимопомощи, как в то хочется верить, а некие иные, в которых люди большей частью боятся себе признаться.

Величайшая психологическая правда о скрытой сущности взаимоотношений между детьми и родителями, а впоследствии и между супругами, открывает пути к познанию Истины. Отвергая (на словах) властвующие над нами силы комплексов Эдипа и Электры, люди уподобляются отцу Эдипа, пытавшемуся обмануть судьбу. Нет, судьбу отцу Эдипа обмануть не удалось, он всё равно погиб от руки сына, только лишив себя счастья отцовства. Античный писатель Софокл во весь голос возвестил об истине в своей трагедии «Эдип», глупцы же, ничего не поняв, объявили «Эдипа» выдумкой.