Американская грязь - Дженин Камминс

– Что ж, я расскажу вам всю правду. – Он взял небольшую паузу, чтобы пригладить пальцами усы, и продолжил: – Когда я был подростком, я украл грузовик. С моим отцом на работе произошел несчастный случай, и он погиб. Я очень злился на начальника и как-то ночью угнал у него грузовик. Разбил отцовским молотком все окна и фары. Проткнул шины и сбросил в сточную канаву.

– Вполне справедливо, – заметила Соледад.

– Три месяца я пил по-черному и от горя много чего плохого натворил. Но меня не поймали, и, даже несмотря на все грехи, Бог наградил меня достойной жизнью. А это – мое искупление. Я как дьявол-хранитель, помогаю мигрантам, которых заносит в мои края. Защищаю от всяких опасностей.

Соледад прищурилась и заглянула ему в глаза, пытаясь распознать обман. Но, похоже, мужчина говорил правду.

– Что ж, ладно, – согласилась она.

Данило засмеялся:

– Ладно?

– Да.

На мгновение в воздухе повисла тишина.

– А у вас случались неприятности? – сзади послышался голос Лоренсо. – Кто-нибудь вас бил?

Великан повернул голову и, не снимая с плеча мачете, ответил:

– В последнее время нет.

– Круто, круто. – Парень спрятал руки в карманы.

Когда Лука разговорился с Данило и сестрами, Лидии пришлось немного отстать, и теперь она шла рядом с Лоренсо. Он вызывал у нее отвращение, но обладал полезной информацией. Возможно, он знал, какие картели заключили союз с «Лос-Хардинерос», каких маршрутов стоит избегать, чтобы не попасться. Лидия не понимала, как с ним заговорить, потому что любой вопрос, приходивший ей на ум, звучал как обвинение. Наконец она спросила:

– Как так получилось, что ты поехал один? У тебя нет семьи в Герреро?

– Не-а, можно сказать, что нет.

Лоренсо выдернул из земли сухой остролист и прикусил его зубами. Не вынимая его, он продолжал:

– Мама моя пару лет назад вышла замуж, и тот чувак не очень-то хотел, чтобы я жил с ними, поэтому я съехал.

Лидия мельком на него взглянула:

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

Даже меньше, чем она думала.

– И во сколько лет ты ушел из дома?

Лоренсо поднял глаза от дороги и вытянул изо рта остролист.

– Пфф, не знаю. В тринадцать, четырнадцать? Я уже мог о себе позаботиться.

Лидия очень старалась не возражать, но по ее лицу парень и сам все понял.

– Не у всех есть такая мами, как у тебя, да? Некоторым матерям просто насрать. – Он выкинул травинку на землю.

– Мне очень жаль, – ответила Лидия.

– Да ну. Все это неважно. – Лоренсо засунул руки в карманы шорт. – Вообще-то мы ехали с одним дружком. Он тоже хотел завязать, поэтому отправились мы вместе, но в Мехико разбежались, и больше я о нем ничего не слышал.

– Но у тебя ведь есть мобильник.

– Его номер заблокирован.

– Понятно.

Несколько минут они шли молча, а потом молодой человек снова заговорил:

– Слышь, грустно, конечно, что с дочерью хефе так получилось, но как он поступил с твоей семьей? Нет, правда. Eso fue de locos[71].

– О чем ты? – Лидия нахмурилась.

– Ла-Лечуса. С твоей семьей он явно перестарался. Когда я увидел ту девчонку в красивом платье…

Ту девчонку.

– Это была моя племянница.

– Ага…

– Моя крестная дочь. Йенифер.

– Ага, я когда увидел ее в новостях… Блин, я и так подумывал свалить, но это была последняя капля. Они там все с ума посходили.

Нет, Лидия не могла обсуждать с ним эту тему. Для него это просто тела, незнакомцы из телевизора, такие же точно люди, каких он убивал сам. Та девчонка в красивом платье. Но тут ее мозг зацепился за одну деталь.

– А что случилось с его дочерью?

Поначалу Лоренсо растерялся, поэтому женщина уточнила:

– С дочерью Хавьера. То есть Ла-Лечусы. Ты сказал, грустно, что с ней так получилось.

– Ага. А ты что, не знаешь?

– Чего не знаю? Что произошло?

В то утро, когда опубликовали расследование Себастьяна, Хавьер читал газету на заднем сиденье автомобиля, скользившего по сонным улицам Акапулько. Ему повезло родиться с редким талантом – предугадывать события и их последствия. В одиннадцать лет он узнал, что у отца рак прямой кишки, и сразу понял: умрет он очень быстро. Понял, что мать – прежде любящая и самоотверженная – с потерей мужа не справится и начнет глушить горе алкоголем и случайными связями. Хавьер предвидел и принял свое будущее задолго до того, как оно наступило. В силу этой врожденной особенности он почти всегда сохранял безупречное самообладание. И очень редко чему-то удивлялся.

Однако на этот раз предугадать события Хавьеру не удалось, и публикация застала его врасплох. Неужели чувства к Лидии настолько затуманили ему рассудок, что он действительно не понимал неизбежного появления такой статьи? Мысль пробудила в нем легкое чувство презрения по отношению к любимой подруге. Еще до прочтения, даже не взглянув на подпись автора, Хавьер знал, что статья вышла из-под пера мужа Лидии, журналиста, который слыл экспертом по части наркоторговли.

Поначалу Хавьеру не требовалось сдерживать эмоции, поскольку статья не особенно его задела. Напротив, показалась довольно объективным отражением реальной жизни. Конечно, присутствовали кое-какие незначительные погрешности; пару раз имело место явное преувеличение. По части праведного гнева и осуждения наблюдался ощутимый перебор, что, впрочем, было вполне закономерно. В целом, не считая мелких помарок, Себастьян составил достаточно верное представление о сущности «Лос-Хардинерос». Публикация стихотворения, с одной стороны, озадачивала, но с другой – неожиданно радовала. Хавьер решил, что это Лидия каким-то образом передала его мужу. Запомнила? (Какая лестная мысль.) Или втайне щелкнула на телефон в момент стихийного безрассудства? Стихи обнажали в нем нечто очень личное, но в то же время – глубоко человеческое. Хавьер предчувствовал всеобщую любовь и обожание публики. Однако, дочитав, он не улыбнулся, не нахмурился, спокойно свернул газету и положил рядом – туда, где на кожаном сиденье горел солнечный луч.

Он размышлял, как статья повлияет на его дальнейшую жизнь. Очевидно осложнится общая ситуация; сравнительная анонимность его персоны останется в прошлом, свобода действий будет ограничена. Все это было неизбежно. Хоть и случилось намного раньше предполагаемого срока. Но ничего, он приспособится. В худшем случае вся эта история – всего лишь временное неудобство. А может, даже повод немного поразвлечься. В конце концов, еще никогда прежде мексиканская пресса не уделяла столько внимания молодому картелю вроде «Лос-Хардинерос». Понадобились годы неустанной работы, прежде чем простые обыватели всерьез заговорили о Пабло Эскобаре и Эль Чапо Гусмане, зато и по сей день в народе прославляют эти легендарные имена за щедрость, даже несмотря на головокружительное падение в конце карьеры.