Американская грязь - Дженин Камминс

Вместо этого Лидия разозлится. Станет живым воплощением ярости, бурлящей в ней с тех самых пор, как в одночасье, по злобной прихоти Хавьера, она потеряла всю свою семью. Она пойдет вперед, а он пусть остается; с собой она унесет имена шестнадцати убитых родственников. Невинные жертвы, все до единого. Особенно Себастьян. Честный человек, который просто делал свою работу.

Она составит список, и будет его повторять, и навсегда запомнит эти имена. Себастьян, Йеми, Алекс, Йенифер, Адриан, Паула, Артуро, Эстефани, Нико, Хоакин, Диана, Висенте, Рафаэль, Люсия и Рафаэлито. Мама. Еще раз. Муж, сестра, племянница и племянник, тетя, двоюродные брат и сестра, их прекрасные дети. Мама. А потом еще раз и еще раз.

Лоренсо что-то говорил, но Лидия его не слышала: слова тонули в круговороте повторяющихся имен. Надо отойти от него подальше. Пристроиться к Луке и взять его за теплую ладошку.

Отныне эти имена – ее молитва.

Дорога вывела их в более оживленный район, и теперь на пути им встречались любопытные собаки, дети на велосипедах и матери с колясками. Заметив мужчину в белой ковбойской шляпе, который ехал верхом на стареньком пони и говорил по мобильному телефону, Лука рассмеялся. Потом он увидел девочек, не многим старше Ребеки и Соледад, которые стояли вдоль железной дороги по двое и по трое. Они носили одежду, напоминавшую нижнее белье Мами, а на ногах – белые туфли на высоком каблуке или сапоги до колена. У них были ярко-розовые губы, и когда мимо проходили мужчины, девочки обращались к ним, говоря с тяжелым центральноамериканским акцентом. Они приглашали соотечественников на пиво, или на перекур, или просто отдохнуть. Лука понимал, что с ними что-то не так: внешний вид, одежда, ленивые позы, которые выглядели особенно странно на фоне общей дневной суеты. Но мальчик не понимал, в чем именно было дело. Не понимал разницу между мужчинами, которые в ответ лишь с грустью качали головой и отводили взгляд, и мужчинами, которые смотрели с вожделением и присвистывали, а потом скрывались за дверями в обнимку с юными разодетыми девушками. Лука попытался расспросить Мами, но та лишь отмахнулась и покрепче сжала его руку.

Им все чаще попадались группы мужчин в униформе; заметив мигрантов, они настораживались, но всякий раз, когда это случалось, Данило снимал с плеча мачете и, не доставая из ножен, начинал размахивать им на ходу. При этом он искусно расшаркивался, изображая некое подобие танца, и запевал во весь голос: «¡Guadalajara, Guadalajara! Tienes el alma de provinciana, hueles a limpio, a rosa temprana…»[73] Переключившись на этот спектакль, мужчины в униформе быстро теряли интерес и возвращались к своим делам; к тому моменту, как они добрались до Ла-Пьедреры, Лидия насчитала как минимум семь раз, когда Данило спас таким образом им жизнь. Она схватила его за руку и от души поблагодарила, но тот лишь отмахнулся и пожелал им счастливого пути. Развернувшись, он побрел домой и снова запел: «¡Guadalajara, Guadalajara! Sabes a pura tierra mojada»[74].

– Вот бы дойти с ним до самого севера, – сказала старшей сестре Ребека, провожая взглядом Данило.

– Я о тебе позабочусь, – встрял Лоренсо.

Сестры повернули головы и взглянули на него.

– Не надо, у нас и так все в порядке, – ответила Ребека. – Но спасибо.

Лоренсо молча пожал плечами, но Соледад, и прежде не отличавшаяся деликатными манерами, больше не могла терпеть этого бандита. Она пошла в наступление:

– Ты еще здесь? Мы что, приглашали тебя с собой? А то я что-то не припомню.

– Слышь, девочка. Cálmate[75]. Нам ведь всем по пути, нет?

– Точно?

– Блин, а что, Гвадалахара – это теперь твоя собственность?

Повернувшись к Ребеке, Соледад сказала: «Пойдем», и обе девочки зашагали прочь вместе с Лукой. Лидия не тронулась с места.

Она понимала, что прямо сейчас Лоренсо может достать из кармана телефон и позвонить Хавьеру. Он может свернуть ей шею, сделать фото и получить огромную награду. Убив ее, он станет для «Лос-Хардинерос» героем. Но в то же самое время, кто знает, может, подо всей этой ребяческой крутизной скрывается маленький мальчик, испуганный и одинокий, который просто хочет убежать. В таком случае, если уж за все это время он ни разу не попытался их убить, он может рассказать еще что-то полезное о картелях. Он уже оказался полезен, и Лидии хотелось бы снова его расспросить, попытаться еще что-нибудь из него выудить. Лука и девочки стояли возле поворота и смотрели на них. Сын держал Ребеку за руку. Жизнь теперь текла так быстро и одновременно так медленно, что Лидии постоянно не хватало времени обдумать свои решения. Приходилось полагаться на чутье, а чутье подсказывало, что от этого парня нужно держаться подальше.

– Можно задать тебе еще один вопрос? – сказала Лидия.

Лоренсо пожал плечами.

– Думаешь, он по-прежнему нас ищет?

– Sin duda alguna.

Без сомнения. Вполне ожидаемый ответ, который, впрочем, не принес Лидии утешения. Тело ее налилось свинцом.

– Но здесь для нас безопаснее, да?

За плечами у Лоренсо висел рюкзак-мешок. Парень прищурился и посмотрел по сторонам.

– Вот уж не знаю, – ответил он. – Конечно, если сравнивать с Акапулько, то да.

– Но он имеет влияние в других местах?

– Claro que sí[76], теперь картели гораздо плотнее сотрудничают, чем до его прихода. У него есть влияние. В зонах соперников.

– Каких?

– Не знаю. Я что, похож на гребаного эксперта?

«Ну как бы да», – подумала Лидия. Она задумчиво скривила рот:

– Я просто хочу понять, какой маршрут самый безопасный.

– Насколько понимаю, безопасных маршрутов нет. Вам просто надо бежать со всех ног.

Она вгляделась в его широкое молодое лицо. У него были приспущенные веки и мягкий пушок над верхней губой. На одной скуле виднелись рубцы от угревой сыпи. Сущий ребенок. Который убил как минимум трех человек.

– Лоренсо, ты ведь никому не расскажешь? – спросила Лидия.

Она попыталась поймать его взгляд, но парень смотрел в сторону.

– Не-а, я ведь уже сказал. С прошлым покончено. Я все. – Он засунул руки в карманы шорт.

Лидия с сомнением кивнула:

– Спасибо.

– Ni modo[77].