Без лица - Хари Кунзру

Пока его констебли разгоняют зевак, капитан помогает миссис Макфарлэйн взобраться на грузовик. Он берег ее сумку и со странной подобострастностью указывает ей место на грязной деревянной скамье, будто театральный билетер, неожиданно обнаруживший себя в полицейском мундире. Он поддерживает неловкую беседу, заверяя, что ничего особо ужасного с ней не случится, что это только на сорок восемь часов, что он лично гарантирует ей одно и дает слово чести насчет чего-то другого. Не обращая на него внимания, она сидит очень прямо и заправляет выбившиеся пряди седых волос в пучок.

Наконец капитан перестает бормотать и спрыгивает на землю. Он кратко обращается к толпе, приказывая всем тихо разойтись по домам и позволить офицерам короля-императора выполнять свой долг. Затем он стучит по борту грузовика и приказывает оставшимся офицерам подняться наверх. Когда мотор, кашляя, оживает, Бобби бежит к откидному борту, но, сколько бы он ни махал руками, сколько бы ни выкрикивал ее имя, он не может заставить Амбаджи посмотреть на него. Наконец один из констеблей встает и опускает брезентовый полог, закрывая грузовик. Водитель осторожно продвигается вперед, навалившись на рожок, расталкивая передним бампером теснящуюся человеческую массу. Толпа неохотно расступается, и грузовик уезжает в темноту.

Бобби находит преподобного Макфарлэйна возле дверей церкви: он стоит, глядя на группу юнцов, слоняющихся без дела по другой стороне улицы.

— Ну же! — прикрикивает он на них по-английски. — Уходите! Безбожный сброд.

— Преподобный, — в отчаянии кричит Бобби, — миссис Макфарлэйн арестовали!

— Да, я видел. Идите же! Проваливайте, пока я не отходил вас плеткой!

— Что мы будем делать?

— Что делать? Ничего, мальчик. Она пожинает то, что посеяла, приняв сторону большевиков и сатанистов. Где ты был? Я весь день ждал, чтобы ты помог мне провести один эксперимент.

Один из парней бросает камень и попадает в церковную дверь. «Империалист! — кричит он. — Лакей капитализма!»

Преподобный Макфарлэйн шагает через улицу, и юнцы бросаются врассыпную, выкрикивая коммунистические слоганы на бегу. Преподобный возвращается, покраснев и запыхавшись, и выжимает из Бобби обещание помочь ему утром с работой. Как только ему это удается, Бобби придумывает какой-то предлог и поднимается в свою комнату.

Коллаж из картинок смотрит на него, сотни журнальных лиц, звезды в небе. Они заставляют его чувствовать себя приземленным, насекомоподобным.

Он беспокоится о миссис Макфарлэйн. Она стара. Она любит его. И все же, когда она вернется, он станет бездомным, так что, может быть, и к лучшему, что ее арестовали. Плохо так думать? Он ощущает крах, как будто под ним рушатся строительные леса. Подобное случалось с ним и раньше, но тогда оно было внезапным и непредвиденным. Теперь он чувствует, что дал течь; все, из чего состоит Красавчик Бобби, сочится наружу, не оставляя за собой ничего, кроме пустого сосуда. Оболочка. Когда он засыпает, водоноши уже бредут по улицам, доставляя самые ранние заказы.

На следующий день Бомбей зашторен. Только европейские магазины в Форте остаются открытыми, а их хозяева ставят людей у входа, чтобы оградиться от неприятностей. Профсоюзы объявили однодневную забастовку, направленную в основном на прекращение работы хлопкопрядильных фабрик. Улицы полны сердитых рабочих. Миссис Макфарлэйн и ее друзей арестовали, чтобы не дать им возможность выйти на улицу и произносить речи, но, несмотря на волну задержаний, город застыл. Бобби проводит утро, измеряя кости голени вместе с преподобным Макфарлэйном, отвлеченно слушая, как тот набрасывает план — как количественно оценить относительные степени моральных устоев в североиндийских расовых подгруппах путем взвешивания (посмертно) сегментов лобной доли мозга. Через открытое окно доносится звук моторов — это войсковой транспорт, ревя, проезжает мимо, чтобы разместить отряды английских томми на стратегических позициях вокруг Бомбея.

Ко времени обеда Фолкленд-роуд превращается в фабрику слухов, центром которой становится ларек с паном. Сплевывающие красным болтуны говорят, что некоторые забастовщики попытались провести митинг на площади, но их разогнали полицейские. Говорят, анархисты пытались поджечь одну из фабрик Мешка, но их перестреляли. Или они были коммунистами и сумели сбежать. Мотилал Неру[138]будет выступать с речью. Какая-то женщина попала под военный автомобиль. Губернатор покинул город. Англичане подключат к делу аэропланы. В пригородных трущобах фанатики индуизма атакуют мусульман.

Люди напряжены, лихорадочны. Когда Бобби выходит на улицу, он замечает атмосферу враждебности. Это странное чувство едва ощутимо, но люди, которые обычно здоровались с ним, отводят глаза. Дурное предчувствие усиливается в течение дня, когда он замечает коммунистов, накануне вечером бросавшихся камнями, возле миссии — они околачиваются поодаль и смотрят на закрытое окно преподобного Макфарлэйна.

В сумерках отчетливо виден столб дыма, поднимающийся из трущоб возле фабрик Тата. Фолкленд-роуд непривычно многолюдна, и что-то в человеческом приливе и отливе кажется Бобби странным. Не похоже, чтобы эти люди забавлялись или искали удовольствий. Они готовы, они ждут чего-то. Примерно через час после заката мимо проходит демонстрация оборванцев, увешанные гирляндами сторонники сатьяграхи[139]дырявят воздух кулаками под бой барабанов и завывания рожков. За ними остается беспокойная кильватерная струя из мужчин и мальчишек, ждущих действия, фокуса, чего-то такого, что приведет день забастовки к кульминации.

На улице разводят костер на куче мусора, и люди стоят вокруг него в оранжевом сиянии. Из своего окна Бобби видит, как легковой автомобиль огибает угол, за рулем различимо белое лицо. Машина останавливается, водитель размышляет, затем разворачивается и уезжает тем же путем. Постепенно все больше людей собирается у костра. Бобби замечает людей с палками в руках, у одного — длинный изогнутый нож. Затем по улице грохочет грузовик с полицейскими, и толпа расходится, оставляя огонь догорать. Констебли несколько минут слоняются вокруг костра, попинывая угли и вглядываясь в высокие и шаткие деревянные строения. Затем они уезжают.

После этого все стихает. Может быть, ночь пройдет мирно. Бобби наскучило сидеть у окна. Ему нужен воздух, пространство, чтобы подумать, так что он натягивает льняной пиджак, завязывает галстук вокруг шеи и выходит на прогулку. Сделав первый же шаг наружу, он чувствует разницу. Люди глазеют на него и пару раз даже пытаются преградить ему путь, пока Бобби не заговаривает с ними или кто-то другой не оттаскивает обидчиков, объясняя, кто он такой. Этой ночью в Бомбее лучше не выглядеть англичанином.

Дорога приводит Бобби в Форт. Здесь все улицы в его распоряжении. Окна контор затемнены, трамвайные линии безмолвны. Если не считать нескольких попрошаек и редких торопливых велосипедистов, он может вообразить, что наступил миг сразу после конца света и Красавчик Бобби бродит по пустой сцене, покинутой всеми остальными игроками. Смеха ради он занимает пространство надлежаще-барственным образом — шагает посреди дороги, вытянув руки в стороны, чтобы стать как можно шире. Красавчик Бобби, Владыка Апокалиптического Бомбея.