Шпионская сага. Книга 2. Ложный след - Исраэль Левин

Не выпуская дымящейся сигареты, Эйтан продолжал прихлебывать ароматный напиток. Каждое утро эта большая чашка кофе возвращала его к мыслям о сексапильной Орли, сидевшей в приемной. Секретарша не поражала особенной красотой, но даже на расстоянии была заметна ее чувственность. «Надо пригласить ее куда-нибудь. Девушка симпатичная, в сложных ситуациях не теряется, такая может только разнообразить жизнь мужчины». Впрочем, внутренний голос подсказывал, что лучше этого не делать, но завтрашним утром мысли вновь потекут по давно очерченному кругу, хотя все останется по-прежнему. Работа есть работа, и это нужно уважать…

Что-то тревожное, пока что неосознанное продолжало напоминать о себе. Оторвавшись от бумаг, он взглянул на часы. Уже 8:05. А где Ахмед? Не может быть, чтобы он опоздал! За два года совместной работы переводчик не только не опаздывал, но всегда появлялся на несколько минут раньше. Французы, эти пижоны, строящие из себя знатоков жизни, особенно по части женщин, никогда не появлялись вовремя, словно считали своим долгом продемонстрировать превосходство. Хотя в чем оно состоит, наверное, и сами не знают… Но Ахмед не подводил никогда. Перед каждой встречей с французами Эйтан чувствовал, что рядом находится молчаливый, но верный друг. «Что-то наверняка случилось, и мне это не нравится», – сказал он себе, удивившись, что говорит вслух.

Схватив трубку служебного телефона, он связался с оперативным отделом.

Ответ молодого дежурного прозвучал неприятным диссонансом:

– Тревога из-за какого-то араба? Въехал в Газу – не въехал…

– Если ты, засранец, скажешь еще одно дурное слово, можешь считать, что суд чести тебе обеспечен. Я понятно излагаю?

Эйтан был настойчив и груб. Угроза подействовала, и к телефону немедленно подошел дежурный офицер. Лейтенант парашютно-десантных войск Эйяль Борович знал Ахмеда, и ему не пришлось объяснять, что опоздание переводчика не может быть случайным. Не теряя ни секунды, он связался с пропускными пунктами, где получил подтверждение: «Проезжал примерно двадцать минут назад». Часы показывали 8:10. Похоже, все признаки ЧП налицо.

После обязательного сообщения военному губернатору, подняв по тревоге все дежурные подразделения армии, в 8:15 Эйяль нажал на кнопку сирены. В ту же минуту в экстренном порядке был объявлен комендантский час.

И без того мрачный город Газа наполнился противным воющим звуком, не предвещавшим ничего хорошего. Захлопали ставни закрывающихся лавок городского рынка, заспешили еще минуту назад лениво-спокойные пешеходы… Улицы пустели на глазах.

Вскоре из-за ограждений воинских баз, словно в игре наперегонки, один за другим стали выскакивать джипы с десантниками, облаченными в полный боекомплект. С этой минуты каждый солдат, находившийся в расположении гарнизона, так или иначе принимал участие в поиске пропавшего араба-переводчика.

* * *

Наиф, поковырявшись в давшем осечку оружии, привычным движением приставил пистолет к затылку приговоренного и уже собрался было нажать на курок, как вдруг жуткий вой сирены проник в подвал и заполнил собой все пространство. Рука дрогнула и нерешительно застыла в воздухе.

Боевики, всего несколько секунд назад спокойные и самоуверенные, засуетились и по одному потянулись к своему командиру. Наиф сунул пистолет в кобуру и со злостью, выдававшей разочарование от несостоявшегося удовольствия, мрачно бросил жертве:

– Ничего, я еще вернусь! Можешь минуту подышать! – с этими словами он поспешил в сторону начальника, вокруг которого уже собрался весь отряд.

Звук сирены сбил лысого с толку. Его план показательного расстрела предателя оказался под угрозой срыва. В последнее время он все чаще стал замечать высокомерные взгляды своих товарищей по оружию, командиров других подразделений. Хотя что ж тут удивляться: на его счету числится меньше всего боевых вылазок, не говоря о серьезных терактах. Но это не значит, что он позволит кому бы то ни было смотреть на себя свысока! Он придумал серьезный и нестандартный ход – найти предателя и расстрелять его на глазах своих бойцов. Остальное доделает молва.

Выбор будущей жертвы, подготовка исполнителей – все это и многое другое потребовало времени и сил. Да и риск немалый: одеть боевиков в форму израильских солдат и выставить в точке перехвата менее чем в километре от здания военной администрации – это риск, граничащий с наглостью. Все шло на удивление гладко, и вдруг такой неожиданный поворот! Конечно, он предполагал, что поиски начнутся, как обычно, через сутки. Кто же мог предположить, что переводчика хватятся через полчаса после похищения? Нет, вряд ли… Совпадение, скорее всего!

Ему хотелось думать, что душераздирающие звуки сирены – всего лишь нелепая случайность. Однако чутье опытного разбойника, побывавшего в переделках, подсказывал, что ищут именно похищенного. Больше всего его беспокоило отсутствие запасного выхода. Ну не рыть же подкоп! Неужели он просчитался, недооценив свои силы?

Ропот бойцов становился все громче, выдавая растущее недовольство.

– Тихо! – Он не кричал, но его расслышали все. Темное мрачное лицо не предвещало ничего хорошего. – Всем молчать и сидеть тихо! За лишние разговоры пристрелю на месте. Выключить свет! Ты и ты, – он указал на двух головорезов, – к выходу. Докладывать мне о каждом шорохе снаружи!

Если догадка верна и ищут того, кого похитили его люди, то дела плохи… Единственная, хотя и призрачная, надежда состоит в том, что израильтяне не найдут их: тогда можно отсидеться здесь день-два, а затем тихо разойтись поодиночке. «Аллах, будь милостив, не дай сгинуть мне и моим людям! Все наши помыслы о тебе, мы твои верные слуги и рабы! Помоги же нам в трудную минуту, отврати проклятого врага от нашего очага!» – так он обычно молился в самые напряженные минуты, но сейчас ничем не выдал своих мыслей и страха, не на шутку схватившего за горло. Его каменное лицо оставалось неподвижным.

О расстреле предателя не могло быть и речи: хотя сирена прозвучала только что, он не желал рисковать, выдав выстрелом себя и своих боевиков. А они расползлись вдоль стен, ожидая развития событий.

Оцепеневший от недавно пережитого ужаса Ахмед оставался в той же коленопреклоненной позе, только голова незаметно опускалась все ниже и ниже к вонючему холодному полу. Он не понимал, что происходит. В голове то появлялась, то исчезала не до конца оформленная мысль, говорившая, что нелепая случайность спасла ему жизнь, но теперь это уже не имело большого значения. Ему было очень плохо, все внутри разрывалось от боли. Там, где несколько минут назад билось сердце и страдала душа, образовалась огромная, выжженная ужасом пустота.

Подошедший Наиф пнул пленника, давая понять, что нужно лежать тихо и не шевелиться. Полубезжизненное скорчившееся тело упало на холодный пол. «Аллах любит терпеливых, Аллах любит терпеливых, Аллах любит терпеливых…» – знакомая, но вмиг ставшая чужой мысль кружилась не в голове, а где-то рядом, как докучливая оса, совершая круг за кругом…

К 8:20 улицы Газы опустели совершенно. Грозные джипы с ревом врывались в жилые кварталы, не оставляя без внимания ни одной даже самой незначительной улицы. К удивлению офицеров, координировавших действия поисковых групп, машину переводчика обнаружили буквально через несколько минут; похитители Ахмеда не подумали, что погоня начнется так быстро, и не стали отгонять машину подальше.