Ракетный центр Третьего рейха. Записки ближайшего соратника Вернера фон Брауна. 1943-1945 - Дитер К. Хуцель

Из Вашингтона в тот же день пришло подтверждение – ответ на обвинение в том, что «эта страна позволила СССР и Великобритании «снять пенку» с научных разработок Германии в ракетостроении».

Во время выходов сообщений для печати наша группа только что переехала на новое место – временный флигель (на период войны) в общем стационарном госпитале имени Уильяма Бомона. Палаты постепенно освобождались, и у нас появилось значительно больше места; здесь мы оборудовали кабинеты и смогли четче разделиться на отделы. Интервью для газет мы давали в этих кабинетах; фотографы сняли наши жилые помещения; корреспонденты записали интересные истории. Последующие интервью были очень объективными и заранее согласованными. Дело в том, что одно из интервью спровоцировало бурную дискуссию. Один из немецких специалистов разговорился с репортером о еде. На плохом английском он заявил, что предпочитает тушеную курицу, а не хорошо прожаренную. Не найдя подходящих слов, он назвал хорошо прожаренную курицу «обрезиненной». На следующий день он с крайним изумлением прочел газетный заголовок: «Немецкий ученый назвал американскую еду безвкусной. Ему не нравится обрезиненная курица». Дабы успокоить разгневанных американцев, немецкая группа была вынуждена отказываться от подобных заявлений, собирая длинный перечень подписей.

Тем не менее жизнь продолжалась.

«Немецкие ученые планируют построить дозаправочную станцию в небе на пути к Луне», – гласил заголовок «Геральд пост» в Эль-Пасо в декабре 1946 года, описывая «космическую платформу».

«Мы против работы немецких ученых!» – так было написано в газете 27 марта 1947 года со ссылкой на заявление Федерации американских ученых, которые считали, что «ввоз ученых, сделанный с благими целями, доказывает не лучшие цели внутренней и внешней политики США, а оскорбляет людей тех стран, которые совсем недавно воевали с нами против нацизма».

«Здесь они причинят нам меньше вреда», – писалось в передовице на следующий день. Якобы «Федерация американских ученых уже заявляла о том, что после того, как СССР ввезла в страну сотни немецких ученых для работы в советских лабораториях, американский народ оскорбился».

«Будь прокляты немецкие ученые в Эль-Пасо!» – гласил заголовок «Таймс» в Эль-Пасо от 1 июля 1947 года, ссылаясь на парламентское выступление демократа Джона Дингелла, который «никогда не подозревал, что мы так морально бедны… чтобы ввозить кого-то, кто создаст оборону нашей страны». Он также полагал, что «немцы такие отсталые… они ищут радий, словно это вещество для зубной пасты; должно быть, они перепутали его с ириумом[10] Боба Хоупа[11]».

Незамедлительно последовал ответ: «Генерал отрицает, что военные чествовали немцев в Форт-Блисс» – заголовок «Геральд пост» в Эль-Пасо и далее: «Конгрессмен Томасон говорит, что немецкие ученые в Форт-Блисс отлично работают».

Постепенно споры утихли, и заголовки газет стали такими:

«Немецкие школьники поют «Глаза Техаса» и клянутся на флаге США» – «Геральд пост» в Эль-Пасо, 5 августа 1947 года.

«Конкурсы на знание английского помогают немецким детям американизироваться», – писал журнал «Геральд пост» через несколько недель.

Годы спустя, 11 июля 1954 года, «Чатануга таймс» раз и навсегда покончила со спорами: «Немецкие ученые приносят в Хантсвилл знание и хлеб из грубой непросеянной ржаной муки».

В 1946 году, после моего прибытия, количество немецких специалистов в Форт-Блисс/Уайт-Сэндз постепенно увеличилось до ста тридцати. Через неравные промежутки времени прибывали отдельные лица, задержанные американскими властями; некоторым предстояло получить диплом, другим решить срочные личные проблемы, а были и те, кто просто не сразу разобрался в послевоенной путанице. Одна из групп, присоединившаяся к нам летом 1946 года, состояла примерно из полудюжины мужчин, которые приехали в Штаты во время одной из ранних отправок, но были откомандированы на Абердинский испытательный полигон в штате Мэриленд. Они классифицировали, отбирали и составляли каталоги секретных документов Пенемюнде, которые я прятал в шахте в Центральной Германии. Весь материал впоследствии стал доступен для США и их союзников.

С 1947 года и до начала 1950-х годов из Германии прибыло очень мало специалистов. После создания в начале 1950-х годов в Редстоунском арсенале Агентства баллистических ракет армии (штат Алабама) в Германию поехали за специалистами, однако результаты были очень скромными. После энергичного возрождения немецкой промышленности почти все бывшие ракетчики занимали хорошие должности, поэтому отказывались от предложения правительства США и некоторых частных лиц. Однако в последующие годы в США стало не хватать талантливых инженеров.

Одна из трудностей, с которой уже несколько лет сталкивались компетентные американские власти, состояла в том, что немецкую группу привезли в страну на основании особого закона, а не при помощи обычной процедуры эмиграции. Поэтому все эти годы у нас не было постоянных документов, удостоверяющих нашу личность. Именно поэтому нам с осторожностью увеличивали свободу передвижения. Теперь я могу сказать, что нежелание предоставить нам больше свободы объяснялось стремлением перестраховаться. Хотя такие меры предосторожности можно понять – от мексиканской границы нас отделяло всего несколько километров.

Наши первые удостоверения личности выглядели так:

9 сентября 1946 года на общем собрании было сделано объявление, воспринятое с большим восторгом. Из Вашингтона пришло указание снять с нас все ограничения на передвижение. В ближайшее время нам выдадут новые паспорта. Четыре дня спустя пришло уточнение. То ли возникло непонимание, то ли кто-то струсил, но с нас снималось ограничение только на передвижение по Эль-Пасо. Нам выдали паспорта. Как и большинство, я не слишком разочаровался. Теперь нам не придется сидеть в заключении на ограниченной территории; я очень этому радовался.