Церемонии - Т.Э.Д. Клайн

Отсчитывая семена, Сарр думал о девушке, и на душе у него было тревожно. Правильно ли он поступил, позволив Фрайерсу пригласить ее на выходные? Возможно, мать была права.

Прошлым вечером он навестил ее, чтобы занести свежих яиц и мешок раннего гороха с огорода Деборы, а заодно спросить совета о том, как лучше поступить с членами кооператива, с которыми ему скоро нужно будет расплатиться. Три тысячи семьсот долларов ипотеки и еще сто – за ремонт. К августу наберется почти пять тысяч долларов. Но у него были кое-какие надежды, в том числе на оставшийся после отца небольшой семейный фонд, из которого можно было занять в случае нужды.

Когда Сарр вскользь упомянул о том, что в субботу к Джереми Фрайерсу приедет подружка, мать была поражена. Нет, не просто поражена. Она была почти в отчаянии, как будто узнала, что в город проник враг.

– Сынок, – наконец сказала она, – я бы не стала впускать ее в дом.

– Не беспокойся, – ответил Порот, – им не удастся провести вместе ночь. На своей земле я такого не позволю.

Он уже жалел, что упомянул об этом, и ему было стыдно, что он так легко позволил Деборе убедить себя в том, будто дела Джереми и Кэрол его не касаются. Еще как касаются. Все, что происходит в его доме и на его земле, его касается.

Вечер, который начался так приятно, – возможно, потому что с ним не было Деборы, вечного камня преткновения, – закончился беспощадным спором, в котором ни один не хотел уступать ни на дюйм. Ничего подобного между ними не случалось с самого его детства. Даже когда Порот собрался уходить, мать все еще выглядела встревоженной.

– Нет, – повторяла она, – так нельзя. Женщине вообще не следует приезжать.

– Ну, теперь уже поздно, – заметил наконец Сарр. – Я не могу отказаться от собственного слова и запретить ей приезжать. Я, по меньшей мере, обязан проявить простое гостеприимство. Не беспокойся, на моей земле не будет греха.

Это, кажется, ее ничуть не успокоило.

И теперь, работая на поле, Сарр не мог выкинуть из головы эту тему. Возможно, он совершил некую зловещую, непонятную ему самому ошибку.

Чем придется за нее заплатить?

Вдова Порот скривилась под пчеловодной сеткой. Вокруг ее лица вились клубы серого дыма из дымаря – металлический предмет, чем-то напоминающий чайник, наполнялся тлеющим тряпьем и раздувался крошечными мехами. Время от времени женщина беспокойно качала головой, как будто пыталась избавиться от какой-то невыносимой мысли. С утра, пока она занималась обычными субботними делами – подрезала гортензию с южной стороны дома, потом, закрыв лицо сеткой, осматривала заполненные медом вертикальные деревянные рамы в ульях, – миссис Порот почти всерьез думала, не установить ли посреди дороги заграждение. Что угодно, лишь бы не пропустить пришелицу.

Разумеется, девушка могла оказаться всего лишь какой-нибудь подружкой Фрайерса, а вовсе не той женщиной, прибытия которой вдова так страшилась. Заранее не поймешь. И все же миссис Порот предпочитала не рисковать. Встав возле третьего улья, расположенного ниже всех по склону холма и ближе всего к дороге, она ждала машину гостьи.

Но что делать, если женщина окажется той самой? Забрать ее жизнь было бы грехом, Господь карает за подобные деяния, даже если они совершаются ради общего блага. Впрочем, вдова уже почти готова была взять на себя и грех, и последующее наказание. Убийство, скорее всего, было бы самым милосердным поступком.

Но нет, она не может этого сделать. Нужно играть по правилам. Старик тоже должен их соблюдать.

Сейчас она может только разузнать как можно больше. Между тем, ее ждут другие дела. Поправив сетку, миссис Порот снова сунула носик дымаря в улей, чтобы насекомые решили, что начался пожар, наглотались меда и стали вялыми. После этого она подняла плоскую неокрашенную крышку и вытащила одну из дюжины наполненных медом рам вместе с ползающими по ней насекомыми. Установив ее в ящик над ульем, вдова снова замерла в ожидании автомобиля. Если в нем окажется избранная женщина, вдова непременно ее узнает – в первую очередь по волосам. Они обязательно должны быть рыжими. Это тоже одно из правил.

Гилеад, наконец-то. Опрятный перекресток и универсальный магазин – по всей видимости, тот самый кооперативный магазин; все точно, как описывал Джереми. Еще он говорил что-то про окружающие город «высокие стены», но явно несколько преувеличивал. На въезде Кэрол заметила только каменные развалины, которые тянулись от воротных столбов по обеим сторонам от дороги и пропадали среди деревьев. Она бы не обратила на них внимания, если бы не знала, куда смотреть.

Хотя, возможно, тут были стены другого рода. Городок определенно отличался от других. Если судить по газонам, которые она видела при въезде, он был по меньшей мере опрятнее. И, по всей видимости, жители очень заботились о приличиях и во всех других смыслах. Напротив универсального магазина на площадке перед кирпичным зданием школы играла на качелях группа детишек, но Кэрол не услышала ни криков, ни смеха. Малыши вели себя чинно без всякого присмотра старших, будто сошли со старых гравюр. Возле самого магазина не было обычной толпы бездельников.

Даже за бензоколонками никто не следил. Кэрол припарковалась перед самыми дверьми, поднялась по ступеням на крыльцо и вошла в магазин. Товары внутри оказались поразительно разнообразными. В слабо освещенном помещении пахло специями и лежалыми яблоками. Как будто девушка оказалась в пещере. С потолочных балок свисали гроздья изделий – все от колбас до снегоступов, от круглых белых головок чеснока до ламповых фитилей, сковородок и мотков резинового шланга. У дальней стены тихо гудел большой металлический холодильник с самыми обычными банками газировки, сырами и чем-то, завернутым в промасленную бумагу. На низких полках у входа лежали кексы, чипсы и вяленое мясо в целлофановых упаковках. Рядом с кассой стояла громадная банка маринованных яиц.

Женщина за прилавком разговаривала с покупательницей. Открывая сетчатую дверь, Кэрол успела расслышать что-то о брате Иораме и о Лотти Стуртевант, которая нынче стала совсем уж громадной, но, как только девушка оказалась внутри, обе женщины умолкли и повернулись к ней. Кэрол обратилась за помощью к той, которая стояла за прилавком.

– Мне нужно попасть на ферму Поротов, – пояснила она.

– А-а-а, Сарр с женой, кажется, купили старый дом Баберов.

Покупательница кивнула с серьезным видом.

– Моя Рахиль была там в пятницу вечером. – Повернувшись к женщине за прилавком, она добавила так, будто Кэрол не было рядом: – Это те, которые припозднились с посевом.

Чудь дальше среди теней Кэрол заметила отгороженный угол с еще одним деревянным прилавком, практически в точности похожим на первый. На стене за ним виднелись полки и ячейки; в некоторых лежали пыльные на вид белые конверты. Это, видимо, было местное почтовое отделение, куда пришло и ее письмо. Кажется, пользовались им нечасто.

– Вам надо ехать сначала по амбарной дороге, – сказала первая женщина, которая, наверное, работала и начальницей почтового отделения. Она вышла из-за прилавка и приоткрыла сетчатую дверь, указывая на уходящий вдаль ряд кленов и виднеющиеся за ними холмы. – Езжайте прямиком мимо молочной фермы Вердоков, она тут сразу за поворотом, потом забирайте направо, а там прямо примерно с полмили.