Город грешных желаний - Елена Арсеньева

Девушка сделала осторожный шаг и оперлась о край широкойскамьи, стоявшей в углу. Топчан да скамья — вот и все убранство кельи.

Девушка села. Потом гибким движением, заставившим сердцеГвидо вновь приостановиться, прилегла, подняв одну ногу на скамью, а другуюопустив на пол. Теперь лицо и плечи ее были в тени, а лунный луч освещал лишьполукружья воздетых грудей, да мерно вздымавшийся живот, да маленькую клумбусеребряных завитков внизу этого живота. Они сверкали так, словно были усыпаныбриллиантами, и Гвидо не мог отвести от них взгляда.

Девушка повернула голову. Гвидо не видел ее глаз, но ощущалэтот пристальный, немигающий взгляд как прикосновение, потому что в тех местах,куда она смотрела, вдруг начинала гореть кожа, и жар этот медленно, нонеостановимо разливался по всему телу, заставляя напрягаться все мышцы почти доболи… но это была приятная боль, волнами набегавшая — и оставлявшая, скатываясьот груди к чреслам и собираясь в них.

Девушка вздохнула — груди ее всколыхнулись, дрогнула тонкаялиния живота.

Гвидо услышал стон — и не сразу понял, что этот стонисторгли его пересохшие губы. И тут незнакомы подняла руку и замедленнымдвижением, как бы давая время полюбоваться ее изящной, тонкой кистью, положилаее на серебристую курчавую поросль.

Пальцы ее скользнули внутрь, и кисть затрепетала — таккрылья бабочки трепещут над пышным венчиком цветка.

Гвидо смотрел — забыв, что у него пересохло горло, забыв,что надо дышать.

Легкие движения были сперва небрежными и ласкающими, но вотони участились, и по телу незнакомки прошла дрожь… которой отозвалось телоГвидо.

Соски ее грудей напряглись и стали торчком. И точно так жезатвердели соски Гвидо. Да и не только они!

Его бедра все сильнее наливались не то блаженной, не томучительной тяжестью, и, случайно опустив взгляд, Гвидо вдруг увидел своенапрягшееся естество… увидел словно впервые!

Да полно! Да разве это — его тело?! Сей вечно вялый, ленивыйотросток внезапно превратился в нечто похожее на разрушительное, опасное орудие— подобие тяжелой боевой палицы.

Гвидо осторожно потрогал орудие пальцем — и едва удержалсяна ногах, такой прилив удовольствия ощутил. Он сжал свою плоть ладонью — ипробормотал что-то, благословение или проклятие, он и сам не знал.

Тихий звук отвлек его, и он оторвался от созерцания своегонеузнаваемо изменившегося тела.

Движения девушки, распростертой на лавке, сделались резкими,быстрыми. Все тело ее волнообразно изгибалось, и некая чарующая сила сквозила вэтих почти импульсивных порывах.

По телу Гвидо вновь прошла судорога, а рука его тоженевольно задвигалась, как если бы он был отражением, всего лишь отражениемкартины наслаждения, вершившейся на его глазах. Однако это «зеркало»,оказывается, имело свойство перенимать и чувства отражаемого человека, потомучто, когда незнакомка начала биться и стонать, утратив власть над своим телом,Гвидо ощутил, что вся его суть как бы перетекает в напрягшуюся плоть.

В голове его все плыло, в глазах стоял туман, ласки, которымон подвергал себя, были сладостны — и все же он мечтал завершить их как можнобыстрее. И они подходили к концу. Вот первая судорога опоясала чресла — Гвидоахнул, замер, чувствуя, как наслаждение мягко обволакивает тело… но этоблаженное самосозерцание прервал тихий шепот:

— Иди ко мне…

Гвидо взглянул.

Незнакомка, приподнявшись, смотрела на него своимиколдовскими серебристыми глазами, и шепот ее был исполнен такой страстноймольбы, что сердце Гвидо задрожало.

Он не смог ослушаться. Он подошел к ней, и приблизился, ивстал на колени меж ее широко раздвинутых бедер, и движением, прежде неведомым,но в то же время знакомым телу как бы издревле, он впустил себя в отверстое,нетерпеливо ждущее естество.

Она ахнула, схватила его за плечи, притянула к себе. Плотьего проникла в жаркие, тесные глубины, и Гвидо почудилось, словно самосветнаясеть опутала его тело и душу, соединяя их. Душа его слилась с телом в единомпорыве, и не только в плоти, но и в сердце отозвалось неистовое наслаждение,сотрясшее все его существо.

* * *

Он очнулся от холода, но прошло какое-то время, прежде чемудалось собрать обрывки смятенных, взорванных ощущений и понять: он лежит накаменном полу, и дрожь озноба пробирает его тело.

Гвидо приподнялся, огляделся.

Он остался один… один. Луна ушла, звездная ночь заливала всевокруг, и келью заполонила тьма. И пустота.

Можно было бы подумать, что все это было лишь сном, одним изтех видений, которых так боятся — и о которых так мечтают запертые в монастыряхмужчины, ибо эти видения заменяют им реальную жизнь. Но он чувствовал — вернее,чувствовало все его тело, наполненное мучительно-сладостной болью первогоПознания, — что случившееся не было бесплотным мороком. Он возлежал с женщиной— впервые в жизни! — и утратил нынче ночью девственность и непорочность.

Но не прощание навеки с тем, что его, собственно, никогда необременяло, не тяготило, наполнило его душу тоской. Гвидо вдруг с предельнойясностью понял, что с утратой чистоты утратил единственное преимущество надДжироламо. Дух его как бы отяжелел, он больше не парил над телом, ниспосылаяему прозрение мысли — и презрение к прочей братии, ненасытно предающейсятелесным удовольствиям. Напротив, он впервые понимал и оправдывал их, хотявсего лишь час назад мог бы с чистым сердцем повторить за святыми отцами церкви:«Тешить плоть свою есть тешить дьявола».

Плоть его была утешена. Ну а дьявол, надо полагать, ликовал!

То, что враг рода человеческого в единое мгновение овладелвсем существом отступника, безусловно, подтверждалось крамольной мыслью, вдругмелькнувшей у Гвидо. Он подумал о своем падении, позоре, ужаснулся им — да тутже и забыл об этом, как о вещи самой малозначащей, а задумался вот о чем. Емуприходилось слышать, будто от соития получают удовольствие не только мужчины,но и женщины. Что до него — да, да, о да! Гвидо знал: ничего подобного по силевпечатления не случалось с ним в жизни — так безраздельно, благорастворенносчастлив он еще не бывал. Но… она, она? Эта незнакомка. Что испытала она? Непотому ли покинула его, что не получила того, зачем пришла?

Эта догадка настолько уязвила мужское эго, о существованиикоего Гвидо прежде вообще не подозревал, что он кинулся к окну в безумнойнадежде отыскать незнакомку, окликнуть ее, вернуть, предложить…

Предложить — что?