Большая книга ужасов 2015 - Екатерина Неволина

Но вот впереди, наконец, показался квадрат ярко-белого света. Выход… или вход – это зависит от точки зрения.

Они очутились в большой комнате. Здесь не было ни окон, ни ламп, ни свечей, но все помещение заливал яркий – до рези в глазах – белый свет. Он показался Саше неживым и очень холодным. Она огляделась. Как и в зеркальном зале, здесь было пусто, только посередине стоял большой черный стол, а на столе лежал какой-то странный комок с торчащими из него трубками противного кроваво-розового цвета. Комок то сжимался, то расширялся, пульсируя.

Это было живое человеческое сердце, и оно тревожно билось, несмотря на то, что лежало на ледяной поверхности стола.

– Что это, Ми-ау? – пробормотала Саша в ужасе.

Кошка яростно зашипела, шерсть на ее спине вздыбилась.

– Ты думаешь, это его сердце? Мне нужно… – Саша замялась, подыскивая подходящее слово. – Нужно уничтожить его?

В ее рюкзаке еще лежал кухонный нож, прихваченный просто так, на всякий случай. Нужно достать его и пронзить это отвратительное трепещущее сердце. Девочка знала, что сможет нанести удар.

Вдруг Ми-ау с диким воплем метнулась к двери.

Оглянувшись, Саша увидела, как гибкая серая фигурка словно взвилась в воздух. Выпущенные острые когти были направлены в лицо противнику, если, конечно, можно называть лицом то, что скрывалось под капюшоном.

В дверях стоял тот, кто являлся порождением и хозяином Черного замка. Лорд Ее Величества Тьмы, не знающий жалости и снисхождения Повелитель кошмаров.

Он всего лишь отмахнулся от Ми-ау полой своего плаща, но она отлетела к противоположной стене и упала на черный мраморный пол, щедро разбрызгав вокруг алые капли своей крови.

Горло Саши сдавило спазмом. Изменить что-либо невозможно. Вот теперь она действительно одна. Ха-ха! Может, это ответ на шараду, заданную в зеркальном зале. Она сама выбрала одиночество – и вот, пожалуйста! Добро пожаловать в страну ваших кошмаров!

Саша одним движением вывернула рюкзак. Нож у нее в руке – незамысловатый нож с простой деревянной рукояткой. Она встала прямо над пульсирующим сердцем.

– ПОСТОЙ!

Голос был страшным и одновременно мягким, словно обтянутым черным бархатом – глухим и вместе с тем глубоким, завораживающим.

Саша занесла нож…

– ЭТО – ТВОЕ СЕРДЦЕ!

Нож со звоном упал на гладкую поверхность стола.

– Я не верю!

– ЗАГЛЯНИ В ГЛАЗА ПРАВДЕ, ТЫ ПРОСТО БОИШЬСЯ ВЕРИТЬ.

Он стоял перед ней – закутанный в плащ цвета беспросветной ночи. Повелитель кошмаров, тот, кого она вызвала из небытия для того, чтобы утолить свою жажду мести. Она собрала все свои обиды и страхи и из них построила этот Черный замок, обиталище нескончаемой ночи. Она положила в его основу собственное сердце и принесла тьме кровавые жертвы. Тетя, Влад, Светка, серьезный маленький Димка, серая кошка, откликающаяся на имя Ми-ау, дядя Валера, баба Поля, все те люди, чьих имен она даже не знала, – все они были без колебаний брошены на алтарь ее самолюбия, ее неумения прощать.

Тетрадка в черном переплете оказалась ни при чем. Обычная тетрадка, такая же, как и другие. Главное не где, а что писать.

Строки сами собой сложились в голове. Наверное, так могла бы завершиться та поэма о рыцаре, который шел в Иерусалим, желая отвоевать город у неверных. Та поэма, которая никогда не будет написана, потому что Саша уже догадалась, что случится дальше. Она, словно вживую, увидела лежащего на песке рыцаря в черных доспехах, и у него было ее собственное лицо!

Девочка сжала зубы и в последний раз обвела глазами комнату. Алая кровь на черном мраморе – это так красиво! Бедная Ми-ау…

– Да, это мое сердце, – Саша наклонилась над столом… Нож будто сам собой скользнул в ее руку. – Это было мое сердце! – закончила она, нанося удар.

Боль пронзила все ее тело, выворачивая наизнанку, разрывая в мелкие клочья. Боль была огромной, как вселенная, и нескончаемой, как вечность.

Черный замок наступал со всех сторон. Его стены сходились, грозя раздавить ее грудную клетку, словно орех. Ее глаза ослепли от боли, а ушные перепонки лопнули от безмолвного крика.

Земля под ногами содрогнулась, и даже звезды покачнулись на небосклоне.

Налетевший с моря ветер взлохматил ее волосы. На щеке остались соленые капли от плеснувшей в лицо волны… Волны плескались совсем рядом. Она чувствовала, как они лижут ее волосы, слышала тихий рокочущий звук моря: мррр-мррр…

Странно, Саше всегда казалось, что море должно шуметь по-другому. Впрочем, раньше она никогда не была в Корнуолле. Кто знает…

Саша осторожно открыла глаза. Сначала один, потом второй. Увидела перед собой густую, с осенней проседью, массу травы. Она неспешно раскачивалась под дуновением ветра. Отсюда можно и нужно было сделать лишь один простой вывод: Саша лежит на земле. Звук, принятый за плеск моря, не смолкал, все яснее напоминая… мурлыканье. Девочка подняла руку к голове. Волосы были мокрыми, словно их и вправду кто-то вылизывал. Кто это был, выяснилось в следующую же секунду. Перед ней появилась серо-полосатая кошка, тощая, с длиннющим хвостом и наглыми зелеными глазами.

– Ми-ау! – воскликнула Саша, до сих пор еще не веря собственным глазам.

– Ми-ау, – с достоинством подтвердила кошка, косясь на человека с веселым любопытством.

– Ты жива, Ми-ау!

Саша, опершись на толстое бревно, служившее местным рыбакам лавочкой, села на землю и, прижав к себе вспрыгнувшую на колени кошку, принялась ее гладить. Кошка жмурилась, милостиво позволяя почесать у себя за ушком. Теперь, на ее взгляд, правильный порядок вещей был восстановлен: люди созданы для того, чтобы заботиться о кошках, а, заметьте, вовсе не наоборот, что бы вы себе ни думали!

Они молча сидели на холме над озером. Девочка и кошка. Двое во всем огромном мире. Не потому, что, кроме них, на земле не осталось живых существ, а потому, что иногда в моменты наибольшего счастья или горя мир вдруг на время сужается, и тогда доступ в него открыт только тем, кто действительно понимает друг друга, кому для этого не требуются слова.

Легкий ветер колыхал высокую траву, внизу, у подножия холма, лежало озеро. Круглое, словно зеркало. По его серебристо-серой глади пробегала легкая рябь, плыли несколько ярко-желтых кленовых листьев. Это было удивительно красиво: серебристое и желтое. А еще – голубое. Потому что небо повсюду, насколько хватало взгляда, было голубым и безоблачным.