На край любви за 80 дней - Кей Си Дайер

В Колкате, которая во времена британского владычества называлась Калькуттой и была вновь переименована в две тысячи первом году, находится самый старый и самый крупный речной порт в Индии. Штат Западная Бенгалия граничит с Бангладеш, и Колкату, ее крупнейший город, связывает с Халдией, крупнейшим морским портом региона, река Хугли. Наша троица благополучно доезжает до самого порта, а там все рушится.

Снимок: Бездомный котенок в порту

Инстаграм: Роми_К [Колката, Индия, 15 апреля]

#ПроблемыСПаспортом #НебольшаяЗаминка

457 ♥

План по воссоединению Сумайи с ее гонконгской тетушкой:

1. Р. сходит с поезда самостоятельно, а Д. и С. – как и садились, с использованием старого вещмешка, позаимствованного у Ганеша.

2. Оказывается, Ганеш был в сговоре с Сумайей с самого начала, вернее, с тех пор, как она поведала ему о своих планах на борту судна. Эта девчонка умеет убеждать! А тихоня Ганеш? Даже виду не подал, что все знает!

3. Сойдя с поезда, необходимо найти местного турагента, который говорит по-английски. Если не получится, поискать в Интернете и забронировать места на первом же грузовом судне, которое идет в Гонконг.

4. Обеспечив билеты, найти такси или рикшу, которые отвезут нас к месту отправления судна. Если корабль отплывает на следующий день, заручиться по рекомендации турагента местом для ночлега и доехать туда на такси.

5. При посадке сдать в багаж чемоданы и рюкзаки, а вещмешок пронести как ручную кладь.

6. На любом этапе, если что-то пойдет не так, списаться с Ганешем по ватсап. У него есть связи в Колкате.

Колката – наша последняя связанная с Жюлем Верном контрольная точка на полуострове. С тех пор как мы сошли с поезда, меня не покидает тревога. С трудом помещаясь в моторикше, мы представляем собой чрезвычайно колоритную троицу.

Изрядно подгоревшая на солнце белая девушка, худенькая сомалийская девочка и небритый мулат, на две головы выше всех окружающих. Ко всему, Сумайя одета в то же самое платье, в котором сошла с корабля: в красно-желто-оранжевую полоску. Слегка выгоревшие от солнца и соленой воды цвета все равно ярко выделяются на фоне ее темной кожи. На борту она редко носила головной убор, видно, Доминик купил ей шарф на остановке: яркий, с желто-оранжевыми цветами. Такое впечатление, что все окружающие бросают свои дела и пялятся на нашу безбилетную пассажирку.

К счастью, поездка длится недолго. Переехав на другую сторону, водитель высаживает нас перед зданием судоходной компании в доке Киддерпор. Я отправляю Сумайю в тенечек, а Доминик становится в очередь за билетами. По дороге мы спорили, кто останется с девочкой, а кто пойдет за билетами. Доминик уперся, что он самый неприметный. По-моему, он ошибся.

Я загораживаю девочку своим чемоданом и рюкзаком Доминика, но она постоянно высовывается из укрытия, чтобы поглазеть вокруг. Вот и сейчас – только она вознамерилась схватить худосочного бродячего котенка, как из-за угла появляется мужчина в белой форменной одежде – не то моряк, не то полицейский.

Я поспешно натягиваю на голову шарф и отворачиваюсь. Поздно! Хуже того, это не полицейский. На шнурке для бейджа ясно написано: «Погранично-таможенная служба».

Мужчина переводит взгляд с меня на Сумайю и обратно, одновременно доставая из кармана блокнот на пружинке, который неожиданно напоминает мне о юмористических выступлениях девочки.

– Kaagzaat, – рявкает он.

Я отодвигаю Сумайю в сторону, выхожу вперед и протягиваю свой американский паспорт.

– К сожалению, я говорю только по-английски, сэр, – мямлю я, ненавидя себя за дрожь в голосе, и продолжаю более уверенно, откашлявшись: – Мы забираем свои билеты в Гонконг. Мы американцы.

– Большое спасибо, мадам, – представитель власти легко переходит на английский и покачивает головой, изучая паспорт.

– С этим, кажется, все в порядке, – говорит он и обезоруживающе улыбается.

Я облегченно вздыхаю.

– Что тут у вас? – озабоченно спрашивает появившийся откуда ни возьмись Доминик.

Преисполнившись отчаяния, я беру его под руку и притягиваю к себе.

– Привет, дорогой. Все отлично, мы как раз сообщили этому милому господину, что через пару часов отправляемся в Гонконг.

– Все распрекрасно, – соглашается «милый господин», засовывая блокнот в карман. – Только покажите мне паспорт девочки, а заодно и ваш, сэр.

Доминик напрягается, но, не подавая виду, достает паспорт. Мужчина пролистывает его и отдает не глядя.

– А паспорт девочки?

Он произносит это елейным тоном – плохой знак.

– Это наша племянница, – выпаливает Доминик. – В Америке несовершеннолетние могут путешествовать по паспорту своего опекуна.

Глаза Сумайи расширяются от страха. На такое объяснение не купится даже ребенок. Она делает осторожный шаг в сторону, отодвигаясь от рюкзака, и я с ужасом понимаю, что девочка сейчас побежит. И она бежит. А через минуту уже висит на руках у двоих крепких парней, вышедших из переулка.

Пока Доминик идет за мужчинами, которые оказываются пограничниками, и уговаривает отпустить Сумайю, я бегу в здание таможни, сжимая в руке карточку Ганеша. И хотя я и не знаю ни слова на бенгальском, клерк, переговорив с Ганешем, а затем, очевидно, с капитаном судна, соглашается выдать Сумайе временный документ, действительный только при условии, что она немедленно покинет страну.

– Мы не можем гарантировать, что ее примут в стране прибытия, – объясняет он, – и в Индию ее больше не пустят.

Я показываю ему билеты на корабль. Он ставит штамп и выводит меня за дверь.

– Ваше судно уходит меньше чем через час, – многозначительно замечает он. – Смотрите не опоздайте.

Он щелкает выключателем и запирает дверь. Вернувшись туда, куда увели Сумайю с Домиником, я обнаруживаю типичный полицейский участок, какими их показывают в кино, только в роли шерифа выступает бенгалец. За столом сидит мужчина, а в глубине помещения, за металлической решеткой от пола до потолка, – тюремная камера. Вдоль стены стоят пять пластмассовых стульев. Похоже на тюрьму в Порт-Саиде, и мне требуется собрать всю силу воли, чтобы зайти в помещение.

Посреди камеры стоит Сумайя, а рядом с ней сидит Доминик. Почему он тоже здесь, а не в комнате ожидания? Я не могу спросить: кроме решетки, камеру отделяет от приемной толстое стекло, по всей вероятности пуленепробиваемое. Хорошо, что я не бросилась прямо к ним.

Когда я приближаюсь к столу, сидящий за ним чиновник тычет ручкой в электронное табло на стене. Там горит число 142. Затем он переводит указующую ручку на какой-то ящик возле двери, вроде билетного автомата. Я поспешно беру талончик с номером 143, возвращаюсь и кладу на стол новоиспеченный документ.