Человек за шкафом - Олег Рой

С тех пор как Оля появилась в доме, ему стало гораздо реже доставаться от тетки. Потому что на другой же вечер после истории с ключом Оля встретилась с хозяйкой на кухне и будто бы случайно, просто к слову пришлось, рассказала ей историю о своих ленинградских соседях. О том, как муж избил жену, а они с родителями вызвали милицию. Дебошира забрали в участок, на первый раз вкатили пятнадцать суток и строгое предупреждение, но обещали, что в следующий раз он уже так легко не отделается, сядет в тюрьму по статье под таким-то номером. Статей Уголовного кодекса Оля, конечно, не знала, число ляпнула от фонаря, просто чтобы звучало убедительнее. Но это подействовало.

– И чего? – хмуро спросила внимательно слушавшая ее Зоя.

– Ничего, – обескураживающе улыбнулась девушка. – Сосед сразу образумился. Теперь все семейные конфликты у них решаются словами. Правда, нецензурными и всегда довольно громко.

Рассказ этот напугал Зою. А что, если и правда девчонка сдаст ее ментам? Она свидетельница, ей поверят, следы побоев на теле дебила найдут. И тогда пиши пропало. Затаскают по судам, может, и не посадят, но отдадут ублюдка в какой-нибудь интернат, а ее, опекуна, из квартиры погонят. Нет уж, лучше подождать, пока эта скрипачка не съедет, и не лупить его хотя бы при ней. Тем более что уже не так уж много осталось, она только до лета комнату сняла. А уж следующего жильца Зоя найдет такого, которому не будет никакого дела до того, как она обращается со своим племянником…

Время летело на удивление быстро. Настала зима, выпал снег, и прогулки стали для молодых людей серьезной проблемой, поскольку у Антона не было зимней одежды. Однако совсем отказываться от выхода на улицу не хотелось, и юноша шел на всевозможные ухищрения: натягивал джинсы прямо на домашние тренировочные штаны, влезал сразу в оба свитера поверх рубашки («Как капуста!» – смеялась над ним подруга) и надевал под осенние ботинки две пары теплых носков, которые купила ему Оля вместе с шапкой, рубашкой и перчатками. Эти мелкие траты на самое необходимое влетали ей в копеечку, как и продукты, покупаемые на двоих. Приходилось чаще, чем изначально планировала Оля, просить родителей прислать денег, хорошо еще, для ее семьи это не было проблемой. Проблему составляли скорее сами покупки – был как раз период тотального дефицита, когда из продажи исчезли почти все товары, даже самые необходимые. И это стало для Антона своеобразным уроком.

Раньше он как-то никогда особенно не задумывался о материальной стороне жизни. Ему нравились одни продукты и блюда, не нравились другие, но он никогда всерьез не задавался вопросом, откуда берутся эти продукты и ингредиенты для этих блюд. Знал, что их покупают, но толком даже не представлял себе этот процесс. И теперь Оле пришлось провести со своим другом долгий и подробный экономический ликбез, чтобы объяснить самые элементарные вещи: где что продается и почему нельзя купить все то, что хочется, что сколько стоит и как происходит процесс покупки… Олю уже не удивляло, что ее новый друг не знает не только самых элементарных вещей, но и не знает цену деньгам и толком не представляет себе, откуда они берутся. И она терпеливо рассказывала ему все, объясняла, подчеркивала, на что следует обратить внимание в книгах.

Ее очень радовало, что «ученик» усваивает значительную часть уроков. Конечно, было немало моментов, которые Антон не в состоянии был понять, но чаще всего это казалось философских, психологических или морально-этических тем, в которых и сама-то Оля чувствовала себя не слишком уверенно. Ну как объяснить такому человеку, у которого при всей его музыкальной одаренности разум ребенка, максимум подростка, зачем нужны войны, почему одни люди купаются в роскоши, а другие голодают или почему во всем мире разные религии, ведь Бог, если он есть, должен быть единым для всех? Оля нашла для себя выход и отвечала честно: «Я не знаю. Нас учили так-то, сама я думаю так-то. А что думаешь ты?» И с интересом выслушивала мнение своего друга, как правило, оригинальное, часто совсем не похожее на общепринятое, в большинстве случаев спорное, часто наивное – но от этого только еще более интересное.

Постоянное ощущение тайны, в которой они вынуждены были держать свое общение, придавало их отношениям особую прелесть. В них было что-то от детской игры в шпионов – пусть Антон в детстве и не играл, но теперь с удовольствием наверстывал упущенное. А музыка, разговоры о ней и об искусстве, ставшие особенно частыми после того, как молодые люди начали посещать вместе музеи и выставки, добавляли в эту игру какой-то особенной глубины. Гуляя по заснеженным улицам, красивым, несмотря на царивший в стране затянувшийся кризис, любуясь на украшенные к Новому году витрины дорогих магазинов и ресторанов, толкаясь среди лотков, с которых торговали всевозможными товарами к празднику, Антон и Оля невольно настраивались на лирический лад.

На Новый год Антону несказанно повезло – Зоя аж на три дня укатила в какой-то подмосковный санаторий. Он попросил Олю провести это время с ним, и девушка не стала отказывать. Разумеется, у нее были и другие предложения, московские друзья и знакомые звали встретить праздник вместе с ними, да и у консерваторских друзей намечалась вечеринка, которая обещала быть очень веселой и интересной. Но Оля отвергла все заманчивые варианты, считая, что принять какой-либо из них было бы слишком несправедливо по отношению к Антону, а взять его с собой – невозможно. В этом случае праздник обернулся бы для нелюдимого, замкнутого юноши новым стрессом вместо радости и приятных впечатлений.

Так что все три дня, пока Зоя отсутствовала, молодые люди провели вместе. Елки у них не было, но игрушки оставались еще с тех времен, когда жива была вся семья Назаровых и Рябовых. Антон снял коробку с антресолей, а Оля украсила квартиру, повесив у себя в комнате, на кухне и в столовой над пианино яркую мишуру, золотой дождь и блестящие шары. Увидев, как она вырезает снежинки из цветной бумаги, Антон попросил несколько листов. Оля немного удивилась, не поняв, зачем ему цветная бумага, но, увидев, что он не хочет рассказывать, приставать с расспросами не стала.

Шампанского им раздобыть не удалось, но они прекрасно обошлись и псевдофруктовым напитком в ярком пакетике, который разводился водой из порошка. Зато Оле прислали из дома палку копченой колбасы и банку шпрот – настоящее богатство! Друзья с утра отстояли огромную очередь в Филипповскую булочную, купили свежего мягкого хлеба и маленький торт, вечером наделали бутербродов, достали из холодильника мандарины, которые уже неделю терпеливо дожидались своего часа, и устроили пир на весь мир.

Перед самой полночью они вошли в комнату Зои, чего обычно старались не делать, сняли с новенького телевизора тряпку (тетка всегда закрывала ею экран), включили первую программу и послушали бой курантов.

– С Новым годом, Антоша! – весело сказала Оля, чокнулась с ним стаканом с ядовито-алой жидкостью и поцеловала в щеку. Антон покраснел, как рак, и еле-еле сумел выдавить из себя ответное поздравление…

А потом настал момент вручения подарков. Накануне Оля очень долго думала об этом и все колебалась, стоит ли ей дарить своему другу что-то к празднику или нет. С одной стороны, ему, наверное, будет приятно, но с другой – не поставит ли Оля его таким образом в неудобное положение? Ведь у него нет никакой возможности ответить ей тем же. Оля мучилась сомнениями несколько недель и в конце концов нашла решение – она попросит, чтобы Антоша в ответ сыграл что-то для нее. И скажет, что его мелодия – самый лучший подарок. Ведь, в принципе, так оно и есть… И, успокоившись, стала красиво упаковывать свой презент – электрическую бритву, которую ей чудом удалось достать. Она считала такой выбор очень удачным, ведь бритва – это атрибут настоящего взрослого мужчины. Антону должно понравиться.