Психиатрическая лечебница: На руинах прошлого - Максим Диденко

— Выходит, вы утверждаете, что книга, написанная доктором Высоковым, говорит о правдивых событиях, происходивших на территории ныне сожженной психиатрической лечебницы имени Михаила Игнатовича Глухова?

— В точку! — сказала она и даже зачем-то подмигнула доктору.

— А вам не кажется, что это могла быть простая выдумка, результат художественного и творческого мышления доктора, который несколько лет проживал в той же лечебнице? Ему, возможно, просто было скучно вечерами, свободными от работы, потому он решил разнообразить свою самобытность написанием произведения в жанре фантастики. Вы не задумывались над этим?

— Доктор, не знаю, как вас там по имени, я задумывалась! Да, я сначала и думала так, но ведь нельзя отрицать увиденного. Да и тех кошмаров, что преследовали меня и во сне, и наяву! Я видела О’Шемиру, я боролась с ним. Я убила его в итоге. И он сдох. Да, он сдох, стекая по воде своей зеленой, мутной жижей. Такое выдумать невозможно. Я не сумасшедшая!

— Юлия, никто не говорит, что вы сумасшедшая. Успокойтесь, пожалуйста. Давайте лучше поговорим о том, почему вы устроили пожар в своем предыдущем месте заключения. Что вас сподвигло на это?

— Я вам такого не говорила. Я никому этого не говорила… Твою ж мать!

— Я не буду просить вас в третий раз! Держите себя в руках, иначе мы будем вынуждены применить соответствующие меры!

— Да что вы мне…

— Мам, пожалуйста, не надо…

Голос сына из глубин зала просто выбил у нее почву из-под ног. Голова закружилась, а мысли наполнились сожалением о прошлом и о несбывшемся будущем. Она эпизодично вспоминала его объятия, его смех, как он улыбался, когда просил добавки к ужину, его умиротворенное лицо, когда он засыпал. А она сидела рядом на его кровати и гладила кончиками пальцев по волосам. Она безумно скучала по сыну.

Из ее глаз хлынули слезы, но она все же пересилила себя и заговорила. А начала с обращения к мужу:

— Ну спасибо тебе, дорогой муженек! Одни предатели кругом… Неужели я была настолько плохой женой и непутевой матерью, что ты вот так со мной?

Но он ничего не ответил. Юля сглотнула грубый комок слез, казалось, царапающий все ее внутренности, помолчала минуту, а затем продолжила, рассказывая коллегии врачей о том, как в лечебнице над ней издевались, избивали и приковывали к постели. Рассказала, как познакомилась с Михаилом, и что о нем они сами могут почитать в книге. О том, как ей сам Высоков, через своего сына, конечно же, поручил сжечь больницу, освободив их всех от ужасной участи и мнимого бессмертия. И что именно таким образом стала последней. Если бы она погибла в том страшном пожаре, то ничего бы этого не случилось. Все бы закончилось еще тогда.

Также она поведала им историю о том, как проводила собственное расследование, как врала полиции, как украла медикаменты и о многом другом, изредка разбавляя повествование мелкими деталями, как она дошла к тому спасительному дню, ставшему роковым.

По завершении ее монолога доктор, сидевший в центре зала, спросил:

— И вы искренне убеждены, что все это было по-настоящему?

Юля в ответ лишь засмеялась. А помолчав несколько секунд, все же сказала:

— Все зависит от того, в какому результату приведет мой ответ.

— Все зависит только от вас.

— Да бросьте вы, док, я же прекрасно понимаю, что стоит мне согласиться, что все это была правда, то вы оставите меня гнить в психушке до конца жизни. А что произойдет, если я скажу обратное? Если же я отрекусь от всего сказанного? Если я скажу, что все это выдумала, неужели вы меня отпустите? Ой, слабо мне в это верится. Я же убила себя однажды. Вдруг я решу повторить этот трюк?

Юля больше и не рассчитывала покинуть лечебное учреждение, потому как осознавала всю тяжесть своего поведения. В глазах обычного человека она была психопатом, а в глазах психиатра — отличным экземпляром для исследований, потому и говорила уже абсолютно свободно и непринужденно. Ее утомило бесконечно подыгрывать снисходительным взглядам, пытаясь доказать всем и вся, что не будь именно такой ситуации, то ни за что не решилась бы на самоубийство, причем в такой изощренной форме. Пыталась опровергать глупые гипотезы по поводу ее диагноза. Не действовал даже аргумент в виде малолетнего сына, к которому она больше всего мечтает вернуться, ради чего и пошла на огромный риск, лишь бы избавить его от перспективы быть отравленным неким существом неизвестного происхождения. Все это не работало и со временем потеряло всякий смысл.

Какое-то время еще продолжались бесполезные вопросы и ответы, вынуждая девушку все больше и больше открывать завесу своего внутреннего мира перед всеми присутствующими в зале. Но ее уже не заботило мнение окружающих. Она уже поняла, что это мероприятие проводится не с целью решить, возможна ли ее реабилитация и целесообразно ли вновь выпускать ее в большой мир. Все это лишь для того, чтобы самый настоящий психопат выступил перед публикой и собственноручно предоставил доказательства своего сумасшествия.

И ее умозаключения оказались абсолютно верны — выпускать ее на волю, конечно же, никто не собирался.

Утром следующего дня было объявлено решение комиссии, единогласно пришедшей к выводу о невменяемости девушки, наряду со списком других психических расстройств, названий которых она не в силах запомнить. Артем не стал препятствовать и согласился с решением медколлегии, приняв условия заключения его жены как верный и единственный итоговый вариант.

Следующие восемь месяцев, проведенные ею в стенах областной психиатрической лечебницы, и правда поставили точку на ее здравомыслии. Вскоре, после множества встреченных аргументов насчет невозможности существования описанного ею существа, подкрепленных логическими, научными и даже библейскими доводами, она начала сомневаться в своей же истории. Начала думать, что и правда все это ей привиделось, а галлюцинации являлись не чем иным, как посттравматическим синдромом, появившемся вследствие потери отца и желанием избавиться от всепоглощающего чувства вины за то, что по глупости не смогла его уберечь.

Смирившись с положением вещей и понимая, что время вспять повернуть нельзя, Юле морально стало намного проще. Она, казалось бы, даже привыкла к жизни, окруженной людьми в белых халатах, к другим пациентам, а также к регулярному приему различных медикаментов. Даже начала участвовать в общественной деятельности при учреждении, потому как ее обширные знания в литературе стали очень полезными для публикации статей во внутреннем инфоблоке и даже за его пределами.

Радость в глазах Юли убедила всех в том, что она нашла свою опору в той жизни, которую имеет теперь, принося пользу обществу. Она заслужила доверие и