Государственная Девственница - Надежда Первухина

– А что Америка?

– Ты что, никогда не слыхал про высшего американского бога?

– Сомневаюсь…

– Ха! Его зовут Демократия! И хотя этого бога никто из американского народа не видел, в него там верят все! Я как-то ловил своим ухом речи из главного американского дворца. Там так и кричали: «Я верю в демократию! Я люблю демократию!» И вон как они с таким богом поднялись…

– Ндунги, не пойму, к чему ты клонишь…

– Клоню я к тому, дорогой Кентино, что чем меньше видит народ своих богов, тем больше в них верит. И тем больше обращается к ним с молениями и жертвами…

– Ты хочешь сказать, что вибутяне перестали в вас верить, потому что…

– Да, потому что мы постоянно торчим у них на виду! - ругнулся Ндунги.- Когда идет посевная или уборочная, так шестирукая Махуанлоло лично идет впереди всего народа и показывает, что и как надо делать. Без меня никто даже и не рискнет сварить правильную жабью настойку, только и зовут - про дегустировать, совет подать и все такое…

– А засахариватели кузнечиков до того обленились, что теперь всю работу поручили одному мне,- вдруг подал плаксивый голосок бог Кхнуру.- А я ведь как-никак бог, я не обязан засахаривать кузнечиков на все племя!!! Я вообще уже этих кузнечиков видеть не могу! И от сладкого меня тошнит!!!

Шестирукая Махуанлоло утешила расхныкавшегося бога, подав ему какой-то плод, по виду сильно смахивающий на лимон. Кхнуру впился в плод тремя маленькими острыми рядами зубови простонал:

– Наконец-то! Божественная кислятина!

– Итак,- Викентий старался, чтобы боги не отвлекались от главной темы,- подведомственный вам народ слишком часто вас видит воочию, привык к вам и потому не испытывает в отношении вас должного почтения?

– Именно! - загомонили боги.- Именно так, дорогой Кентино!

– Да и какое почтение к нам может испытывать народ,- гнусным голоском заговорил бог Чванги,- если некоторые из нашего Сонма позволяют себе безнравственные и беспорядочные связи со смертными мужчинами племени!

– А ты видел, да?! - сварливо взвилась Манюнюэль.- С жуком-светляком стоял, да?!

Она тут же осеклась и сникла. А потом гордо выпрямилась.

– Ну и что,- сказала она.- Мне по должности полагается! А вот кое-кто, будучи богом войны и вообще всякого кровопролития, обязанностей своих совсем не выполняет. Когда государство Вибути последний раз вело большую и кровопролитную войну? Когда наш народ захватывал чужие племена? Где политика экспансии? Где террор? Молчишь, Чванги! То-то. А на беззащитную, страстную и чувственную женщину всякий пальцем указать может…

– Боги, я призываю вас к спокойствию и взаимному терпению,- подал голос бог Онто.

– Вот именно,- поддержал его Викентий.- Если вы между собой будете такие свары устраивать, вас народ вообще уважать перестанет.

Боги затихли и смотрели на Викентия глазами, полными страстной надежды. Тот напрягся и заволновался:

– А что это вы так на меня смотрите?

– Ты должен нам помочь решить эту проблему, Кентино,- сказала Манюнюэль.- Чтобы наш народ снова почитал нас.

– А также боялся,- добавил Чванги.

– И не нагружал непосильной работой,- сказал Кхнуру, дожевывая свою «божественную кислятину».

– Но каким образом я вам решу эту проблему? - удивился Викентий.- Я-то здесь при чем? И кстати, у меня возникла идея: вы договоритесь меж собой и где-нибудь примерно с годик вообще не появляйтесь в государстве. Типа вы исчезли. Тогда народ заволнуется, вспомнит про вас, побежит открывать ваши храмы, понесет на жертвенных блюдах жабью настойку (кстати, отличная штука!) и засахаренных кузнечиков! Вот тут и получите вы полное народное почитание.

– Нет, Кентино,- вздохнул бог Онто.- Не получится так.

– Почему?

– А мы уже пробовали. Лет с тысячу назад. Взяли и ушли в небеса, чтоб у этих вибутян немножко поубавилось наглости и поприбавилось благоговения по отношению к своим вполне приличным богам.

– И что?

– Поначалу-то они, конечно, взвыли. Стали устраивать общие моления, жертвы приносить… Кстати, Чванги, это ты просил, чтоб тебе в жертву приносили целиком зажаренного трехногого моллюска?

– Да, а что?

– Вонь от этой жертвы такая, что, не будь я небожитель, меня бы рвало не переставая! Придурок! В следующий раз думай, какую себе жертву заказывать!… Да, так вот, я отвлекся, Кентино, извини. В общем, поначалу-то вибутяне молились. Но мы, как всякие порядочные боги, решили их на терпение испытать. И испытали на свои головы…

– А что такое?

– Они к нам повзывали-повзывали, чуют, мы не откликаемся, с небес не спускаемся, и тут их тогдашний главный жрец, паскуда, и говорит: «Эти боги,- говорит,- вовсе и не главные. Есть на самых вышних Небесах Некто сильнее, выше, мудрее и могущественнее их. И я буду молиться о том, чтоб нынче ночью мне было видение - как выглядит этот Господин». Мы, то есть боги, просто очумели от такого разгула фантазии главного жреца. Какие вышние Небеса?! О чем он?!

Ну вот. Жрец тот и впрямь всю ночь молился до полного изнеможения сил. Причем молился в наглухо закрытой хижине, так что даже мы, вездесущие боги, в эту хижину не то что проникнуть - ни одним глазком заглянуть не могли. А наутро, с первыми лучами солнца, хижину ту особые служки распечатали и вынесли едва живого жреца напоказ всему вибутянскому народу. И тут все увидели, что в руках жрец сжимает белое перо. И не просто белое перо, а такое сияющее, как свет, как белое облако, сквозь которое светит солнце.

Это перо взмыло из рук жреца и исчезло в вышине. А жрец встал и сказал: «Слушайте, народ вибути! Да будет ненарушим вами отныне и до века завет Великой и Милостивой Белой Птицы! Дабы не прекращалось у вас благоденствие, здоровье и удача во всех делах, в свое время будет ниспосылаться вам Белой Птицей Великая Милость, и с этой Милостью будете жить вы и не ведать горя!»

– И что? - спросил Викентий, завороженный этой легендой.

– Так все и было,- вздохнул розовый слон Ндунги.- Перед народом вибути стала изредка являться Белая Птица и дарить свою Великую Милость. И с этой Милостью вибутяне зажили просто как бананы в сиропе…

– А вы?

– А что мы? Когда у них появилась первая Милость, вибутяне про нас, древних богов, совсем позабыли. Ну и пришлось засунуть свою гордость куда подальше и всем Сонмом спускаться на грешную землю, к своему народу. Чтоб хоть чуть-чуть почитали и помнили. Потому что, если про богов забыть…

– Наступают их сумерки,- пробормотал Викентий.

– В общем, ты понял. Прошло уже немало лет. Но мы все равно не можем смириться с таким убогим существованием. Наша божественная жизнь должна стать полноценной!

– С жертвами из моллюсков…

– Заткнись, Чванги! - рявкнула Манюнюэль.