Любовь и золото - Игорь Зарубин

— Нет, видно, Господь любит меня, — все время повторял он себе под нос, шагая на корму, чтобы проверить вахту, или на мостик, чтобы потолковать с новоиспеченными офицерами. — Видно, для чего-то ему еще понадобился сэр Френсис Дрейк, что Он решил подарить ему новый корабль и команду. Ну разве это не чудо?

Первой же ночью он выяснил, что корабль находится недалеко от побережья Мадагаскара. Это было так далеко от того места, откуда он начал свое путешествие на боте, что Дрейк даже поначалу усомнился в правильности своих расчетов. Ну не может быть, чтоб за какие-то несколько дней шторм отнес его так далеко. Но звезды ясно показывали, что это именно так.

Сначала адмирал хотел сделать небольшую стоянку в Сурате, где мог продать индейцев местному князьку и на эти деньги набрать недостающих матросов, но потом решил не делать этого, чтобы не тратить времени, и идти прямо в Англию, благо запас продовольствия ему позволял.

Однажды вечером, сидя в своей каюте и потягивая вино, Дрейк вдруг услышал наверху ужасный шум. Люди бегали по палубе и что-то громко кричали.

— Что там еще стряслось? — Он встал и вышел.

Матросы носились по всей палубе и пытались поймать кого-то.

— Держи его, лови! — кричали они. — Вон он, на рею забрался. Гаденыш такой, утянул мой хлеб!

Это был совсем мальчик-индеец — лет четырнадцати, не больше. Матросы никак не могли поймать его, несмотря на то, что он до сих пор был в кандалах.

— Что тут происходит? — громогласно поинтересовался Дрейк, оказавшись на палубе, где в пылу погони его кто-то чуть не сбил с ног.

Матросы тут же перестали кричать и замерли, подобострастно глядя на своего адмирала.

— Да вот, сэр, — начал один из них. — Как только мы сели ужинать, из-под стола вдруг выскочил этот дикарь и утащил самый большой кусок хлеба. Сэм Паркинс, наш боцман, схватил гаденыша за ногу, но тот просто до крови прокусил ему руку и выпрыгнул в окно. И откуда он только взялся, мы же весь трюм обыскали.

Дрейк посмотрел на рею. Мальчишка сидел на вантах, как обезьяна, и быстро поедал свой хлеб, затравленно зыркая по сторонам черными, как угольки, глазами.

— Эй, сынок, слезай оттуда, а то, чего доброго, упадешь и сломаешь шею.

— Не слезу, — на чисто английском языке вдруг ответил тот и забрался еще выше.

— Смотри-ка, да он разговаривать умеет! — радостно воскликнул кто-то.

— Ну чего ты боишься? — продолжал адмирал ласковым голосом. — Тебя никто не тронет. Слезай оттуда, тебе дадут поесть, оденут и снимут с тебя эти чертовы железяки.

Мальчишка слез только после того, как доел хлеб.

Медленно спустился с мачты и настороженно встал посреди палубы, готовый в любую минуту вскарабкаться обратно. Матросы, которые всего минуту назад готовы были разорвать его на куски, теперь обступили беднягу, стали щупать его и трепать по голове, добродушно посмеиваясь. Со всех сторон ему протягивали хлеб, куски жареной солонины, кружки с вином. Глаза мальчонки вдруг налились слезами, он вырвался из толпы, подбежал к Дрейку и спрятался у него за спиной, обхватив руками за пояс.

— Э, да ты чего? — Адмирал был искренне растроган, у него самого на глазах чуть не появились слезы. — Чего ты испугался, глупый? Ну, пойдем ко мне, я хорошенько накормлю тебя.

Матросы одобрительно кивали головами. Грубые по натуре, они в тоже время были очень сентиментальны.

— А вы чего уставились?! — закричал на них адмирал. — Живо по местам! И пришлите кого-нибудь с зубилом и молотком, чтобы снял с бедняги кандалы. И чтобы завтра к утру подобрали ему приличное платье. Не будет же он щеголять по палубе с голой задницей до самой Англии.

— Как тебя зовут? — спросил Дрейк, когда мальчишка наконец наелся.

— Джихуахуанаршинипато, — ответил тот.

— Как? — не сразу понял адмирал.

— Джихуахуанаршинипато, — снова прощебетал мальчишка. — В переводе на ваш язык это означает «Рожденный от буйвола в третий день полнолуния у горного потока».

— Это надо же так назвать человека, — ухмыльнулся Дрейк. — Джиуаххаха… И не выговоришь. Нет, надо подобрать тебе какое-нибудь христианское имя, чтобы тот, кто захочет поговорить с тобой, не рисковал сломать себе язык. Отныне тебя будут звать… — Адмирал на секунду задумался. — Тебя будут звать Джо. Джо Инди. Ты ведь индеец. Ну, тебе нравится?

Мальчик пожал плечами.

— Ну вот и отлично, — обрадовался Дрейк. — А теперь расскажи мне, Джо Инди, как ты попал на этот корабль и почему до сих пор прятался. И откуда ты знаешь английский язык.

— Языку меня научил один белый человек, — ответил Джо. — Он приехал к нам на землю в длинной черной одежде и с крестом на шее.

— А, миссионер.

— Не знаю. Но это он научил меня вашему языку. — Джо закрыл глаза и начал скороговоркой петь. — Отец наш, живущий на небесах, хлеб наш насущный дай нам сегодня и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. И прости нам наши долги, как и мы прощаем нашим должникам, потому что есть Твоя сила и слава сегодня и всегда во веки веков.

— Аминь! — Адмирал расхохотался.

— Только мой отец живет не на небесах, — честно признался Джо. — Он живет в деревне, там, где я родился.

Дрейк расхохотался еще больше.

— Ничего, сынок, ты еще успеешь понять смысл тех слов, которые только что пропел. Когда вернемся в Англию, я найму тебе учителя и он тебя всему научит. Научит читать, писать, разбираться в географии и навигации.

— А эта Англия на небе? — поинтересовался Джо. — Тот человек тоже говорил, что он из Англии, и что родина всех людей — на небе.

Дрейк долго не мог прийти в себя. Он хохотал так громко, что даже охранник заглянул в каюту поинтересоваться, что с ним случилось.

С того вечера Джо ни на минуту не отходил от адмирала. Мальчишка и Дрейк очень привязались друг к другу. Дрейк рассказывал ему о своих морских путешествиях, об истории Англии, начал потихоньку, в силу своих способностей, обучать его грамоте. А Джо рассказывал ему про свою деревню, про то, как испанцы напали на их поселение, всех заковали в цепи и отправили на побережье, где продали на разные корабли.

Время летело незаметно. Постепенно жизнь на корабле вошла в свое обычное русло, и никто уже не вспоминал о тех страшных днях, когда матросы сидели в трюме и, чтобы не умереть от голода, поедали своих товарищей.

А потом настал долгожданный момент, когда с мачты раздался радостный крик:

— Земля! Вижу на горизонте землю!

Через несколько часов корабль вошел в Ливерпульскую гавань.

Дорога в Англию заняла около трех недель. Для Никиты, который еще не видел моря, все было в диковинку. Он целые дни проводил на верхней палубе, закутавшись в толстый матросский бушлат и глядя в бесконечную голубую даль моря. Иногда на горизонте появлялись очертания земли, и тогда Никита радовался, как ребенок, чувствуя себя чуть ли не первооткрывателем.