Муж и жена - Уилки Коллинз

— Это гости, — ответил Арнольд. — С ними, кажется, и сэр Патрик. Пойду посмотрю.

Едва Арнольд повернулся спиной, Джеффри поспешно вырвал из блокнота листок. «Как бы не забыть!» — прошептал он себе, вывел сверху «Очень важно» и ниже набросал следующие строки:

«На пороге спросил свою жену. За обедом при хозяйке и лакее сказал, что снимает номер для себя и жены. Тут же заставил ее сказать, что она его жена. Остался с ней на ночь в этом номере. Как расценивает шотландский юрист такие отношения? Можно считать их браком?»

Сложив листок бумаги, Джеффри задумался. Делать окончательный вывод, основываясь только на словах мисс Бланш, нельзя. Надо непременно обратиться к сэру Патрику.

Он спрятал листок в карман и отер со лба капли пота. Вернулся Арнольд и не узнал друга — с его лица схлынула вся кровь.

— Что-нибудь случилось? Ты белый как мел, — сказал он обеспокоенно.

— Это от жары. А где сэр Патрик?

— Вон он, — показал Арнольд в окно.

Сэр Патрик с газетой в руках и окруженный гостями двигался в сторону библиотеки. Он молча чему-то усмехался, а гости трещали наперебой, возвышая голос чуть не до крика. Столкнулись, по-видимому, два века — век новый и век минувший.

— Как ты будешь говорить с сэром Патриком в присутствии всей этой публики? — спросил Арнольд.

— Я поговорю с сэром Патриком, даже если придется для этого взять его за тощий загривок и перенести в соседнее графство.

Сопроводив эти слова крепким словечком, Джеффри поднялся со стула.

Сэр Патрик тем временем входил в библиотеку, по пятам преследуемый гостями.

Нашествие на библиотеку объяснялось двумя причинами.

Сэр Патрик пришел водворить на место газету. Гости, числом пять, пришли вместе с ним, чтобы всей компанией бить челом Джеффри Деламейну. Между этими побуждениями, на первый взгляд, не было никакой связи; но если заглянуть глубже, то она была и вот-вот готовилась себя обнаружить.

Из пяти вновь пришедших двое были джентльменами средних лет, принадлежавшими к той обширной, но безликой части рода человеческого, которую природа окрасила в ненавязчивые, нейтральные тона. Эти люди впитывают современные идеи, насколько позволяет им восприимчивость, играя в обществе роль хора на оперной сцене. Они исправно вторят очередной теме и дают время солисту передохнуть.

Трое других были помоложе, лет тридцати с небольшим. Все трое великие знатоки любого вида спорта, рысистых состязаний, биллиарда, пари и курительных трубок. И разумеется, полные невежды в остальных сферах человеческой жизни. Все они благородного происхождения, на всех отпечаток университетского образования. Что касается до их внешности, то все трое являли уменьшенное подобие Джеффри Деламейна. Мы будем называть их Первый, Второй и Третий, ибо никаких других отличительных признаков у них нет.

Сэр Патрик положил газету на стол, опустился в одно из мягких кресел. И был немедленно атакован своей неугомонной невесткой. Леди Ланди послала к нему падчерицу со списком гостей, приглашенных на ближайший обед. «Пусть твой дядюшка как глава семьи выскажет свое одобрение, дорогая», — напутствовала она Бланш.

Пока сэр Патрик читал список, а Арнольд спешно устремился к Бланш, стоявшей за креслом дядюшки, Первый, Второй и Третий в сопровождении хора предстали перед Джеффри в другом конце комнаты и принялись жаловаться ему на сэра Патрика как высшему авторитету.

— Ищем вашего заступничества, Деламейн. Сэр Патрик не дает проходу своим зубоскальством. Он называет нас папуасами британского изготовления. Говорит, что мы неучи. Сомневается, знаем ли мы элементарную грамоту, готов даже проэкзаменовать нас. Его с души воротит при виде молодого британца, хвастающего обнаженными бицепсами. Утверждает, что высшее интеллектуальное достижение для нас — три пояса мышц вокруг грудной клетки. Он смеет возводить на нас чудовищную напраслину! Говорит, что если джентльмен ведет здоровую жизнь на открытом воздухе, гребет и плавает, а не корпит до седьмого пота над книгами, то он потенциально способен на любое мыслимое преступление, включая убийство. Он прочитал в газете, что в Фулеме побежите вы, и мы спросили его, поставит ли он на вас? И знаете, что он ответил: «Готов заключить любое пари, что он проиграет в другом состязании, академическом». Сказал, что университетских экзаменов вам не сдать и степени не видать как своих ушей.

— Как нетактично вспоминать о степени! — воскликнул Первый.

— Дурной вкус касаться того, о чем в нашем кругу не принято говорить! — воскликнул Второй.

— Не по-английски насмехаться над человеком за его спиной! — подытожил Третий.

— Вправьте ему мозги, Деламейн. — Жалобщики снова заговорили в три голоса. — Ваше имя во всех газетах. Он не имеет права втаптывать его в грязь!

— Тебе не кажется, Смит, что сэр Патрик слегка хватил через край? — подхватил тему хор, но в минорном ключе. — Я думаю, Джонс, Деламейн сумеет ему ответить.

Джеффри перевел взгляд с одного своего поклонника на другого, и те вдруг заметили в его лице какое-то новое выражение. Да и его манера держаться несколько озадачила их.

— Вы сами не можете ответить достойно сэру Патрику, и потому пришли ко мне?

— Да, — ответили Первый, Второй и Третий в сопровождении хора.

— А я не стану спорить с сэром Патриком.

— Почему? — воскликнули Первый, Второй, Третий и оба хориста.

— Потому, — изрек Джеффри, — что вы заблуждаетесь. А сэр Патрик прав.

Поклонники Джеффри не просто изумились, их чуть не хватил удар.

Не прибавив больше ни слова, Джеффри направился к креслу, где сидел сэр Патрик, и без обиняков обратился к нему. Его незадачливые апологеты двинулись за ним, и вот что к своему вящему удивлению они услышали:

— Вы готовы, сэр, заключить на что угодно пари, — начал Джеффри, — что мне не получить степени? Вы совершенно правы. Я не получу ее. Вы усомнились, что джентльмены, стоящие у меня за спиной, умеют читать, писать и считать? Вы и тут правы, мы ничего этого не умеем. Вы сказали, что люди, подобные им и мне, начав с гребли, бега и тому подобного, могут докатиться до любого преступления, включая убийство. Что ж, может, вы правы и в этом. Кто наверное знает, что с ним случится? И что ему суждено совершить в этой жизни? Всякое может быть и со мной, и с любым другим. Откуда мне знать, как дальше все обернется? Откуда вам это знать? — Джеффри неожиданно повернулся к потерявшей дар речи депутации. — Вы ведь хотели знать мое мнение? Теперь вы его знаете. По-моему, я высказался достаточно ясно?

Было что-то такое в этой бесстыдной браваде, в этом залихватском самолюбовании, отчего у присутствующих, даже у сэра Патрика, мороз подрал по коже.

Воцарившуюся тишину нарушило появление в библиотеке еще одного гостя. Это был известный всему Лондону да и всей Англии врач, приехавший накануне в Уиндигейтс немного отдохнуть от лондонской суеты, человек почтенных лет, характера спокойного, но твердого.