Ветер пыльных дорог - Марина Гилл

Беатрис поглядела на него: он был всё в той же рубахе и шоссах.

Уже идя по пыльной дороге, изредка тревожимой проезжавшими мимо купеческими повозками и – один раз – каретой с дворянским гербом, Беатрис позавидовала ему. В своём платье она ощущала себя так, будто варится в котле. У неё было непреодолимое желание стянуть чепец с головы и снять платье, но она, разумеется, понимала, что это невозможно, и продолжала мучиться.

Тристан то и дело убегал вперёд и пару раз заикался о том, почему они с Клодом так медленно идут, но тут же переводил тему, виновато глядя на сестру. А Беатрис, стиснув зубы, опускала взгляд в землю и старалась ускорить шаг. Похоже, зря она так уверяла Клода в том, что не будет их задерживать. Сам Клод, однако, не сделал ей ни одного упрёка и шёл с ней в ногу, хотя она была уверена: не будь её, он бы уже, как и Тристан, мог оказаться где-то далеко впереди.

Что хуже всего – она стала сильнее ощущать боль в раненном плече, а также лёгкое головокружение. Чтобы не думать обо всём этом, она стала мысленно считать свои шаги, но вскоре сбилась со счёту, и мысли стали скакать по недавно произошедшим с ней событиям. Она вспоминала о том, как они с Тристаном шли к Нанту. И ведь тогда им было гораздо тяжелее, но она пережила! Тогда им даже еды едва хватало, да и идти по лесу было гораздо затруднительнее, чем по дороге. Хотя, с другой стороны, под кронами деревьев не так ощутимо палило солнце, и, когда было особенно трудно, можно было придерживаться за стволы, тогда как здесь единственное, за что она, при случае, могла бы ухватиться, избегая падения, – Клод. Но Беатрис знала точно, что никогда не позволит себе этого.

Ей казалось, что они идут уже очень долго, но спрашивать Клода о том, когда будет привал, она не решалась. Беатрис вообще решила поменьше говорить, опасаясь услышать раздражённый тон Клода. Она не стала бы винить его за это, но боялась, что он может бросить их с Тристаном одних прямо на дороге.

С надеждой она смотрела в спину Тристана. Когда брат устанет, он не станет церемониться и прямо заговорит об отдыхе. Только, казалось, Тристан ещё очень не скоро устанет: шаг у него был почти таким же бодрым, как и тогда, когда они только выходили.

Иногда Тристан шёл рядом с ней и Клодом и заводил какой-нибудь разговор, но отвечал ему лишь Клод, а Беатрис молчала, стараясь совладать с тяжёлым дыханием. С каждым часом она ощущала себя всё хуже и хуже, и вскоре уже опасалась, что может упасть в обморок.

К счастью, Бог вскоре сжалился над ней. Или, вернее сказать, – сжалился Клод, объявляя о привале.

Все оставшиеся у неё силы Беатрис приложила на то, чтобы спокойно дойти до дерева, осторожно опуститься на землю и спросить:

– На сколько?

– Минут пятнадцать…

Беатрис прикрыла глаза, облокачиваясь спиной о дерево. Так хорошо было, наконец, оказаться в тени, скрыться от безжалостного солнца и протянуть уставшие от долгой ходьбы ноги. Она сняла свои сандалии и положила ступни на траву. Так хорошо… И ей так не хотелось вставать и снова идти, идти и идти… «Хоть бы эти пятнадцать минут закончились не скоро!», – подумала она и тут же погрузилась в дрёму.

…Вряд ли она проспала более пяти минут. Тристан разбудил её, протягивая ей лепёшки и воду во фляге. Только при виде этой скудной пищи, Беатрис поняла, как сильно проголодалась, и съела всё без остатка, не чувствуя, однако, свой голод утолённым.

– Ну что, идём, – сказал Клод.

Беатрис быстро натянула на ноги обувь и встала, чуть пошатываясь. В глазах сначала потемнело, но вскоре стало нормально, и она даже улыбнулась внимательно поглядевшему на неё Клоду. Она отбрасывала всякие мысли о долгой дороге и сожаления о том, что вообще здесь оказалась. Таким настроением всё равно не поможешь и не сделаешь путь легче.

На этот раз она решила действовать по-другому. Чтобы не замечать донимающей её жары и боли в плече, она без умолку говорила с Тристаном и с Клодом (хотя теперь он всё больше молчал) и таким образом легче переносила все неудобства.

Так, она даже не заметила, когда солнце стало клониться к горизонту. А заметив, почувствовала, будто открылось второе дыхание. День прошёл удачно! Они не натолкнулись на тех воинов, что хотели убить их с Тристаном, и скоро, должно быть, войдут в Ансени. Ведь Клод обещал, что вечером они уже доберутся до этого городка.

– Думаю, часа через два будем на месте, – сказал ей Клод. – Главное, успеть бы до закрытия ворот.

– А если не успеем? – спросил Тристан.

– Будем думать.

Подул прохладный северный ветер, поднимая серую пыль с дороги и бросая в глаза путникам. Выбившиеся пряди волос из-под чепца хлестали Беатрис по лицу, и она по большей части шла с закрытыми глазами: всё равно вокруг было мало что видно, да и не на что смотреть. Уж Ансени-то они в любом случае не пройдут мимо.

Уже начали опускаться сумерки, когда вдали показались ворота Ансени.

– Видите?! – вскричал Тристан. Он обернулся к Беатрис и Клоду и указал рукой в сторону города. – Мы всё-таки успели до заката!

– Всё равно нужно поторапливаться, – сказал Клод, – уже темнеть начинает.

Поторапливаться? Беа и так шла, еле двигая ногами, ещё и ветер дул прямо в лицо, затрудняя каждый шаг. Но она утешала себя тем, что вскоре сможет передохнуть. Главное, войти в город…

К воротам они подошли как раз тогда, когда стражники уже собирались их запирать. Как последние прибывшие, выглядевшие, к тому же, так, будто идут несколько дней кряду, некоторые подозрения они всё же вызвали, и один из стражников обыскал Клода, не обратив должного внимания на Беатрис и Тристана.

– Что это здесь? – спросил стражник, взвешивая в руке котомку, которую нёс с собой Клод. В той, что была у Тристана, хранилась еда, а в эту Клод положил свою кольчугу. Заглянув внутрь, он спросил: – Откуда это у крестьянина?

– Я не крестьянин, я воин. Так одет, потому что жара больно сильная стояла днём, и идти в воинском облачении не было никакой мочи.

– Надолго в Ансени? – поинтересовался стражник, видимо, поверив словам Клода.

– На одну ночь.

– Проходите.

Беатрис перевела дыхание только тогда, когда ворота с характерным скрежетом затворились за ними. Внимание стражника к Клоду испугало её, и теперь ей даже не верилось, что их пропустили.

– Не беспокойтесь вы так, – сказал ей Клод, когда они шли по грязным улочкам города в поисках постоялого двора.

Однако беспокойство никуда не уходило, и она настороженно осматривалась по сторонам. Могло ли случиться так, что их преследователи уже здесь?… Вспоминая свои предчувствия в Нанте, которые оправдались, она уже не могла безмятежно радоваться тому, что они добрались до Ансени.

– Беа, Клод, идите сюда! – позвал их Тристан.

Стоя в шагах десяти впереди них, он указывал на здание с вывеской «Уютный очаг». Уже одно название заставило губы Беатрис растянуться в радостной улыбке. В полутьме, среди серых однообразных домов, грязи и, в большинстве своём, пьяных прохожих, слово «уютный» особенно радовало, а уж в сочетании с «очагом»… Жара, что стояла днём, ушла бесследно, и теперь на улице было прохладно.