Боги Лесного Заволжья. Путешествие по старым русским рубежам - Николай Морохин

Идея былины открывается для нас новой гранью (а для современника Ильи она была совершенно естественной и понятной!): нерусский человек едет служить русскому князю Владимиру. Едет по доброй воле, чувствуя его настоящим, «правильным» властителем своей страны. Не Муромской страны, а другой, великой, которая уже вбирает в себя народы, делает их своими, братьями, защищает их от врага, понимаемого уже вполне как общий. Может быть, это и есть идея России – особенной страны, которая собирает тех, у кого «язык свой»: не даёт людям пропасть в лихолетье. Легко в ней побрататься с её жителями, принять их веру, пойти в открытые и совсем не коварные объятья. Здесь быстро становятся своими. Так спустя несколько веков, принимая веру и власть Москвы, оказались в ней своими многочисленные Юсуповы, Тургеневы, Салтыковы, Бичурины, Уваровы.

Но Илья оставался, будучи совершенно своим, всё-таки муромцем. И вёл он себя не как другие богатыри – национальный характер, знаете ли. Загадочность, природная независимость, добрый нрав в сочетании с ужасной по сути силой, которая проявлялась как-то очень спокойно, меланхолично даже, не порывисто, не нервно: ну, просто это то, что называется сейчас «горячие финно-угорские парни».

Памятник Илье Муромцу в Муроме. Скульптор Вячеслав Клыков

Каждому в России ещё со страницы школьного учебника знакома великая картина Виктора Васнецова «Богатыри». Себя он изобразил в ней Добрыней – благородным всадником на белом коне. А вот Илья долго ему не давался. Пока художник не встретил на московской улице человека средних лет, которого легко представил себе богатырём. Васнецов тут же уговорил его попозировать. Человек оказался крестьянином из-под Владимира Иваном Петровым – он приехал в Москву, чтобы заработать извозом. Васнецов написал его портрет в зимней одежде – она усиливала эффект мощи плотного, привыкшего к тяжёлому труду тела. Я видел репродукцию (только репродукцию!) этой подготовительной работы. Лицо узнал сразу – те же черты, тот же полуповорот головы вправо. Сказать, что Илья могуч – мало и неточно. Он добрый, сильный увалень. Ленивый и немного неповоротливый. Этот человек, однако, привык через силу поднимать себя каждый день и работать, работать. Надо очень постараться, чтобы привести его в раздражение. А кончится терпение – удар будет один, но страшный и неотводимый.

Не надо говорить, что национального характера нет. Он не просто есть: возможно, он продолжает жить как долгий след даже тогда, когда народа, которому он принадлежал, уже больше нет. Может быть, Васнецов наитием великого человека и написал характер муромы, почувствовав его в потомке этого народа – в Иване Петрове. 30 поколений – это много или мало для того, чтобы напрочь растерять черты этноса?

В 80-х годах XX века к Илье Муромцу в Киеве подступились антропологи. Шло всестороннее изучение печерских подземелий.

Можно как угодно относиться к этой поре. Но не хочется воспринимать эти исследования как «безбожное кощунство над святым». Потому что в результате верующие и неверующие могут сегодня увидеть восстановленный облик Ильи: святого и героя, символизирующего для нас силу народа и его любовь к своему Отечеству.

Когда специалисты в 1988 году сняли покрывало с Ильи Муромца, он словно бы вернулся к людям из небытия, чтобы рассказать о своей жизни.

Тело может поведать о человеке немало.

Комиссия Минздрава УССР провела комплексное исследования мощей, которое длилось три года. В работе участвовали сотрудники Киевского мединститута с кафедр судебной медицины, анатомии, рентгенологии, биохимии и гигиены. Было установлено, что возраст умершего – 40–55 лет. Рост его – 177 см – нам покажется не особенно внушительным, но в то время он был на целую голову выше, чем у среднего человека. Раньше жили другими масштабами. Человек раннего Средневековья был сантиметров на 20–25 ниже нашего современника. Кстати говоря, это сейчас большие политики управляют десятками миллионов людей. А тогда князю Владимиру подчинялось несколько десятков тысяч подданных – ну глава районной администрации по нынешним меркам!

У Ильи обнаружились дефекты позвоночника, которые позволяют говорить о перенесённом в юности параличе конечностей. Помните, тридцать лет и три года Илья сидел сиднем в Карачарове родительском доме? Может, цифра эта в былине появилась и для красного словца, но объективно обнаружились следы тяжёлого заболевания. Была установлена и причина смерти – обширная рана в области сердца. Нет, Илья не отошёл тихо в иной мир как монах этой обители.

В исследованиях участвовал известный московский врач-судмедэксперт Сергей Никитин – ученик легендарного антрополога Михаила Герасимова, который разработал методику восстановления портрета человека по черепу. Никитину принадлежат, среди прочих, скульптурные портреты-реконструкции средневековых московских великих князей и княгинь.

Потом исследователь оказался в Муроме и рассказывал о своей работе сотрудникам краеведческого музея: «Гляжу, лежит на спине обнаженный мужчина, полностью мумифицированный. Руки сложены на груди. Ступни ног отсутствуют. Глазницы прикрыты веками. Особо богатырского в облике Ильи Муромца ничего не было. Мумии сильно усыхают, и что богатырь, что обычный человек – очень схожие результаты». Тело Ильи сохранило следы ран. Череп исследовали с помощью рентгена. «Очень толстые были кости: лобные, теменные, затылочные – они заметно превышали норму. А что это значит? Одному человеку молотком ударят, и у него вдавленный перелом, травма черепно-мозговая. А с таким черепом кувалдой ударить – он покачается. И ничего не будет с ним». По рентгеновским снимкам были изготовлены лекала, с помощью которых создавался бюст-реконструкция.

Всё было сделано точно.

И те, кто увидел портрет Ильи Муромца, не мог не удивиться наитию Виктора Васнецова, который остро чувствовал древность России. Они очень похожи: Илья Муромец, открывший спустя тысячелетие на несколько дней свой лик потомкам, и человек, мощно сидящий на тёмном коне в центре хрестоматийного полотна.

Материалы, которые дали киевские исследования, вскоре предоставили известному скульптору Вячеславу Клыкову. Он начал работать над 17-метровым памятником богатырю для Мурома. И сегодня мы можем верить: этот огромный человек с мечом, стоящий на крутом берегу Оки, похож на реального Илью Муромца.

Дрожит пламя моей свечки, чуткое к малейшим движениям воздуха в печерских подземельях.

Или может быть, оно ловит расходящиеся в волнах времени следы дыхания ушедшего богатыря.

* * *

Это всего какие-то минут двадцать – дорога от лавры к началу Крещатика.

Адрес у меня был уже записан. Правда, искал я его долго.

В Киеве я очень хотел увидеть члена-корреспондента Академии наук Ореста Борисовича Ткаченко.

Орест Ткаченко