Монеты - свидетели прошлого - Герман Алексеевич Фёдоров-Давыдов

Софьи, после того как ее только что объявили великой княгиней, как-то неудобно было подчеркивать, что наследником будет ее пасынок, а не ее будущий сын (который, кстати сказать, все-таки оказался наследником).

Но золотая монета - не только прокламация, не только подарок и награда. Она еще и «визитная карточка» князя. И это хорошо понимал Иван Фрязин. Действительно, не мог же он, Вольпе из Виченцы, приехать в Италию в качестве посла московского государя и показать там русские деньги, сделанные на проволоке. Он хорошо знал, что покажут ему в ответ - венецианские цехины с тонким изображением дожа, флорины с изящным цветком лилии…

Мы не знаем, в какой степени Вольпе участвовал в принятии правительством решения о чеканке золотой монеты типа дукатов с гименами двух великих князей Иванов, отца и сына. Но то обстоятельство, что именно Вольпе, уже втянутый в переговоры о браке князя с Зоей Палеолог, изготовил их, кажется нам не случайным. Вольпе отправился с тонкой дипломатической миссией в Рим, где предстояло не только высоко держать престиж Московского государства, но и уладить деликатное дело религиозного характера, связанное с желанием папы видеть Ивана III примкнувшим к унии церквей. Трудно поверить, что Вольпе не взял с собой хоть один золотой из той партии монет, которую совсем недавно он сам отчеканил. Ведь какие-то золотые деньги он должен был взять с собой, чтобы расплачиваться в пути.

Но какое касательство имеет этот золотой дукат Ивана III к высылке Ивана Фрязина-Вольпе из Москвы? К этому наказанию вела Другая линия событий, связанная с усилиями Ивана Фрязина на почве матримониальных предприятий его патрона - московского князя. Исполняя официальное поручение Москвы, он плел одновременно тонкую и сложную международную интригу.

Вольпе мог забыть обручальное кольцо для невесты - это касалось князя. Но он не мог забыть золотой, им самим изготовленный, потому что это касалось прежде всего его самого, и вот каким образом.

Еще во время первого посольства Рима в Москву в 1469 году в нем участвовал племянник Вольпе - Антон Джислярди. По поручению Вольпе и по своей охоте он явился в 1470 году в Венецию, где сделал предложение, которым венецианский Совет и дож не могли не заинтересоваться. Дело шло о создании венецианско-ордынской коалиции для борьбы с османами, об одновременном нападении на них с Востока и Запада. Могущественной некогда Золотой Орды уже не было, но осталось несколько татарских государств. Политическим преемником ее считал себя хан Большой Орды Ахмат. Вольпе недаром несколько лет прожил в Орде. Теперь он брался помочь Венеции установить договорные отношения с Ахматом.

После долгих обсуждений осторожный Сенат послал в Москву секретаря Тревизана, чтобы тот, используя содействие Вольпе и уточнив с ним все детали предприятия, отправился бы в Орду. Сеньория даже выделила 69 дукатов для подарка ордынскому хану. С Тревизаном снова ехал в Москву Джислярди, везя подорожные папы для того самого посольства князя, которое должно было приехать за Зоей в Рим. Но когда осенью 1471 года они прибыли в Москву и хотели по своей неопытности «бить челом» великому князю о своем деле в Орде, Вольпе отговорил их. Он обещал все устроить с ордынским «царем» помимо князя. Он явно не хотел ставить князя Ивана в известность о готовящемся союзе Венеции с Ордой, понимая, что это ничего, кроме подозрений и недовольства у князя не вызовет. Иван III, как правильно рассудил итальянец, увидит в этом деле попытки за его спиной договориться с его врагом.

Так крутился между двух огней Иван Фрязин, он же Вольпе. Но вскоре ему пришлось оставить Тревизана и уехать в Рим за Зоей Палеолог.

На пути в Рим Вольпе избегает Венеции, где были недовольны тем, что он бросил Тревизана, и где уже приняли решение отозвать секретаря из Москвы.

Но если Вольпе удалось уклониться от объяснений во дворце Дожей, то он не мог их избежать в Ватикане. И на другой день после заочного венчания Зои ему пришлось говорить на эту тему с папой. И тут-то Вольпе выложил свой «козырь» - он-де ведет торговые дела с Ордой и договорился с татарами, что они нападут на турок со стороны Венгрии, если только хан будет уверен в выплате ему ежемесячно 10 тысяч дукатов.

Но папа мог усомниться в том, что венгерский король пропустит Орду через свои земли и тем самым навлечет на себя гнев и месть османского султана. И Вольпе не зря беспокоился. Папа не поверил ему и отказался участвовать в этом ненадежном и дорогостоящем деле, учитывая также, что Вольпе уже подвел Венецию.

В качестве сильнейшего аргумента Вольпе мог извлечь и продемонстрировать папе Сиксту IV венгерский дукат с именами московских, великих князей, прекрасный дукат с известным всей Европе изображением святого Владислава. Эта монета как бы говорила, что договоренность с Венгрией достигнута, если венгерский король чеканит совместные монеты с русским князем.

Конечно, все это предположение, но оно не лишено резона. Что могло бы подтвердить его? Сохранились описания разговора папы с Вольпе, но безнадежно было бы искать в них такой детали, как демонстрация золотой монеты. Но откуда у Вольпе в сложной системе убеждения итальянских правителей и выманивания у них денег появился новый мотив - венгерский король? Раньше ничего о Венгрии не говорилось. Не золотой ли дукат с именами московских князей и венгерским гербом, появившийся на свет перед самым отъездом Вольпе из Москвы и оказавшийся под рукой, вызвал его к жизни?

Но почему все-таки золотой Ивана III, отчеканенный Вольпе перед его поездкой в Рим, оказался подражанием венгерскому дукату?

Венгерские («угорские») дукаты были очень хорошо знакомы русским людям. Своего золота на Руси не было. Для оформления памятной золотой монеты было избрано подражание этой известной на Руси золотой европейской монете. Все это так.

Но «угорские» дукаты были не единственными золотыми монетами, завозимыми на Русь. Хорошо знали здесь и венецианские дукаты, и более крупные английские нобли с уже знакомым нам изображением корабля - «корабельники». В те же годы другой какой-то денежник, тоже, наверное, иностранец, изготовил дарственный золотой с теми же именами и титулами князей, но подражающий не «угорскому» дукату, а «корабельнику», т. е. сделал русский «корабельник» (он тоже хранится в Эрмитаже).

И соблазнительно думать, что Иван Фрязин-Вольпе, готовясь к своему путешествию в Рим, где он официально открыто должен был оформить все дела с замужеством Зои Палеолог, а тайно - убедить папу в осуществимости договора с Ордой и даже получить на это предприятие какие-то деньги,