Школа для толстушек - Наталья Нестерова

В большом бизнесе не обойтись без крупных рисков. Но Наветов так устраивал, что головой и финансами рисковали другие, а его интересы многократно страховались. О нем говорили: там, где прошел Наветов, пылесосу делать нечего. Он тратил много времени на тщательный анализ возможных проблем и разработку мер их устранения, но его усилия вознаграждались сторицей.

Скорее всего, старуха соседка несла околесицу. Наветов сам провожал Красавчика в последний путь. Изуродованные лоб и глаза мертвеца были прикрыты покрывалом. Но усы, подбородок – не возникло и тени сомнения, что в гробу не Самодуров. Кроме того, бумаги, документы – все до единой бумажки оказалось в руках у Наветова. Да, дешевенький коттеджик проморгали. Но это мелочь – одна чахлая волосинка, глазу незаметная на жирной тушке. Хотя обидно, конечно.

Возможность того, что Костик ушел от пули, ничтожна, но и эту случайность нельзя исключать.

Наветов нажал кнопку переговорного устройства, вызвал одну из сотрудниц и дал ей подробные инструкции.

На следующий день Марии Гавриловне позвонили из собеса и обрадовали. Ко дню города пенсионерам, не всем, а кто по трудовому стажу заслужил, мэрия приготовила подарки в виде продовольственных наборов. Привезут их заблаговременно, потому что заслуженных пенсионеров много, к первому сентября не успевают. Два раза предупредили: не забудьте приготовить пенсионное удостоверение и паспорт, в ведомости распишитесь, дело подотчетное.

А к вечеру симпатичная женщина с коробкой в руках в дверь позвонила:

– Мария Гавриловна! Принимайте гостинцы!

Чего в коробке только не было! Коробка конфет-ассорти шоколадных, колбаса сырокопченая твердая, не по зубам, но очень дорогая, рыба в вакуумной упаковке двух сортов, консервы, сыр, фрукты и даже бутылка шампанского. Диво дивное! Самое большее, что Мария Гавриловна раньше получала, – килограмм гречки, банка жирной свиной тушенки и пачка трухлявого чая.

– Можно я присяду? – вежливо спросила дарительница. – Распишитесь, пожалуйста, в ведомости. Ух, устала. Вы у меня сегодня последняя. Чаем не напоите?

– Конечно, миленькая! – откликнулась Мария Гавриловна.

А потом запнулась, бросив жадный взгляд на продовольственное богатство. Пускать в оборот не хотелось, еще подружкам не похвасталась.

– Нет, нет, – замахала руками сотрудница собеса, – все в холодильник. Нам не положено. Только чай, и без сахара. В горле пересохло, целый день на ногах. Извините за просьбу!

Мария Гавриловна всегда была прижимистой, а к старости вовсе превратилась в скупердяйку. Да и на пенсию не разбежишься. Установку некоторых своих приятельниц «Сколько нам осталось, почему себя не порадовать» она отвергала, как отвергают сектанты выпивку, танцы и блудные страсти.

Но сегодня ради особой гостьи Мария Гавриловна выставила на стол засахаренное варенье, предварительно и, как ей показалось, незаметно сняв с него корочку плесени; овсяное печенье, посеревшее от времени и пахнущее мышами. Милая женщина Таня, так ее звали, лишь после долгих уговоров культурно съела пол-ложечки варенья и отломила кусочек печенья. Она заинтересованно, без тени скуки на лице, расспрашивала Марию Гавриловну про жизнь, про молодость, про болезни.

Радостное возбуждение, вызванное нечаянными подарками, развязало Марии Гавриловне язык. И она поведала, как работала в отделе технического контроля Трехгоркой мануфактуры, потом билетершей в кинотеатре – уже на пенсии. Сейчас ноги болят, на стоячую работу не пойдешь, а на сидячую, вроде вахтеров, теперь не пенсионеров берут, а мордоворотов после армии. Муж умер десять лет назад, детей никогда не было. Есть племянница, которой Мария Гавриловна квартиру отписала с условием пятьсот рублей ежемесячно ей до смерти выплачивать. Но деньги дают нерегулярно, клещами вырывать приходится. И боится она, что сын племянницы, не ровен час, решит ее за квартиру прикончить. Ведь какое сейчас время? Недавно бандит с пистолетом заявился. Хорошо, у соседки собаки, они его в клочья порвали. И ведь второй раз пришел, Мария Гавриловна одна была, чуть со страху не померла, милицию вызывала.

– Что вы говорите? – изумилась Таня. – Какой кошмар! Но с соседями хорошо ладите? Ведь это важно: «скорую помощь» вызвать, в магазин по гололеду сходить.

Мария Гавриловна описала нравы в двух соседских квартирах, пока добралась до Ксюши:

– Я раньше на нее жалобы писала. И то сказать, целая свора живет, лают и запах псиный. Но после случая с пистолетом пусть, думаю, даже к лучшему.

– А я не слышала лая, – удивилась Таня.

– Они на даче сейчас. Знакомые, наверно, приютили. Или сдали за охрану. У самой-то Ксюши отродясь богатства не было.

– Бедная женщина, – Таня выразила сочувствие, – одинокая, в собаках утешение находит.

– Она не одинокая, есть муж, но непутевый.

– Подождите! – вдруг встрепенулась Таня. – Их фамилия не Самодуровы? Я прежде на пособиях по смерти сидела. И хорошо помню, как на Самодурова Константина, отчество забыла, по этому адресу выписывала похоронное пособие.

– Ошибаешься, голубушка. Костик не мертвее нас с тобой. Недавно приходил. Давно не было, полгода наверно.

Временные рамки в сознании Марии Гавриловны имели тенденцию растягиваться для событий прошлого и сокращаться для современных. Костя отсутствовал пять лет, Марии Гавриловне показалось – несколько месяцев.

– Совсем опустился, – продолжала старушка, – а такой красавчик и франт был! До самого низа скатился – заросший, грязный, бомж бомжом. Что же ты, я ему говорю, довел себя до такой срамоты? От меня, Мария Гавриловна, отвечает, фортуна отвернулась. Знаем мы эту фортуну, она на дне бутылки покоится.

– Что же он хотел? Денег просил?

– Я тоже сначала так подумала. Один раз дашь – и повадится ходить. Нет, Ксюшу спрашивал, где дача. Она мне телефон оставила на пожарный случай, я Костику не сказала. Они и раньше не мирно жили, стенки тонкие – слышно, как ругаются. А теперь он ей и вовсе без пользы. Только нервы мотать. Вот подо мной в квартире живут…

– Спасибо, Мария Гавриловна, – поднялась Таня. – Засиделась я у вас. Надо бежать. Будьте здоровы!

Мария Гавриловна гостью не задерживала. Проводив, тут же стала накручивать телефонный диск. Надо узнать, кому еще царский подарок отвалили. Выяснилось, что ей одной. Разговоры о льготах, начислении пенсий и пособий были главной темой разговоров пенсионерок и настолько острой, что порой до валерьянки доходило.

За Марией Гавриловной надолго закрепилась пальма первенства. На зависть приятельницам государство щедро отметило ее былые заслуги. К продуктам она долго не прикасалась, открывала холодильник, чтобы полюбоваться роскошью. И стала потихоньку их поглощать, когда у рыбы появился душок, сыр подернулся белым налетом, а колбаса задубела, как дерево. Мария Гавриловна отпиливала кружочки от батона и размачивала в кипятке. Коробку конфет она хранила больше года.