Земля волшебника - Лев Гроссман

Она не была даже уверена, что после столь бурного ухода они захотят ее видеть, но все исправно явились в подвальчик на Хьюстон-стрит с низкими потолками, продавленными диванчиками и музыкальным ящиком, не захлестнутый волной навороченных арт-коктейлей. Пришла почти вся Лига и еще несколько человек, включая Уортона: в преддверии выхода в широкий мир он примирился с Лигой, которая без Плам, видимо, совсем впала в спячку. Ну что ж, пора оставить младенческое, как говорится в Писании.[20] Главное, что они собрались.

За пивом острили на предмет других посетителей — простецов, маглов или как их еще назвать. Заключали пари, кто из них о чем думает, а Холли говорила, кто победил. Слова и образы она не ловила, определяла только общий эмоциональный тон, но этого обычно хватало. Бар — самое подходящее место для таких игр. Алкоголь делает человеческое сознание прозрачным, как промасленная бумага.

Плам знала, что речь непременно зайдет о Брекбиллсе, и знала, что ей будет больно. Отчасти из-за этого она сюда и пришла: проверить, как отреагирует ее новое «я», уже вкусившее жизни в реальном мире (хотя еще не совсем привыкшее к этому новому вкусу). Боль, к счастью, оказалась терпимой. Новости из замкнутого, мерцающего свечами брекбиллского мирка вызывали сладкую грусть о прежней Плам, простой и полной надежд. Покойся с миром, маленькая моя: новая Плам стоит выше всяческих глупых розыгрышей.

Ей выложили все последние сплетни: пятикурсники перед выпуском возвращались к естественному состоянию, и даже те, кто все пять лет вел себя примерно, начинали наглеть. Мыльный пузырь с мерцающими внутри свечами шел на сближение с планетой реальности: когда они столкнутся, он лопнет, но это случится уже без Плам, жалкого недоноска по сравнению с розовыми, здоровыми доношенными младенцами.

Многие уже определились с планами после выпуска. Дарси станет стажером помощника судьи в Магической судебной палате (архаический термин, существующий большей частью только в юридических документах). Люси будет ассистировать не совсем честному, но бесспорно знаменитому артисту, создающему невидимые волшебные скульптуры в небе над городом. Уортон будет работать в области экологии. Холли войдет в группу бдительности, предотвращающую преступления среди неволшебников. Остальные собирались погулять для начала — во всяком случае, побездельничать. Жизнь уже начинала сортировать их, хотели они того или нет. Им оставалось лишь беспомощно смотреть друг на друга через трещины, становящиеся все шире.

Подгруппа Плам состояла из одной только Плам. Никто не решался спрашивать, что будет делать она после того, в чем они видели крушение всей ее жизни. Она сама проронила, что вместе с бывшим профессором Квентином Колдуотером работает над проектом, суть которого не вправе открыть.

Все обалдели. Вот это так сплетня, экстра-класс!

— Господи, — ахнула Дарси. — Не говори только, что спишь с ним. Соври, если надо.

— Конечно, не сплю, тоже выдумала! — Возмущение даже изображать не пришлось: Квентин для нее был скорее старшим братом-всезнайкой. — За кого ты меня принимаешь?

— Значит, ты просто живешь и работаешь круглые сутки с загадочным мужчиной старше тебя, — уточнила Челси.

— Тебя, случайно, не Пятницей звать? — ввернул Уортон.

— Все далеко не так интимно, как вам представляется. Мы просто живем в одном доме, и я ему помогаю.

— Да какой уж там интим. Фу, — сморщилась Челси.

— Ну почему же, — вступилась Люси. — Ему сколько, сорок?

— Тридцать, — поправила Плам.

— Извини, это я из-за его волос промахнулась. Хочу сказать, что он не Гумберт-Гумберт все-таки. Не та ситуация.

— Правильно, не та. Нет вообще никакой ситуации!

— Ладно, ладно. — Дарси примирительно вскинула руки. — Намекни тогда хотя бы, над чем вы таким работаете.

Плам прямо разбирало сказать что-то в защиту себя и Квентина. Его проект с какого-то момента стал их общим делом — ей хотелось, чтобы у них все сработало.

— Вам это покажется странным. Потом, я совсем не хочу принижать вашу будущую деятельность, даже если вы собираетесь только кайф ловить и смотреть световое шоу на потолке.

Челси изобразила двумя пальцами V, знак победы.

— Я все это уважаю, просто сама выбрала другой путь. Именно путь, потому что ведет он неизвестно куда. Не буду входить в подробности, но Квентин проявил себя просто блестяще. Это новый уровень магии, нечто большое, трудное и очень рискованное. Может, и я когда-нибудь возьмусь за что-то в этом же роде.

Плам замолчала и допила свое пиво. Ее речь, без самокритики и обычного юмора, немного смутила всех… ну и пусть.

— Так что же… — начала Дарси.

— Хочешь знать, чем мы занимаемся? Магией. И если все получится, то это будет хренов шедевр.

Вот так. В магии нет ничего смешного, хотя это и не совсем правда — к магии они не приступали пока.

Не приступали, да, но этот момент близился с каждым днем. Подготовительные меры на четвертом этаже начинали приносить результаты. Как-то утром, когда во все окна наверху лилось манхэттенское солнце, Плам заметила, что одно окошко на задней стене потемнело и смотрит в другое место и время, в серый болотистый край ранним вечером. Вода, из которой торчала трава, тянулась до самого горизонта.

Плам потрогала стекло, не по сезону теплое на фоне всех остальных.

— Что за черт?

— Ни малейшего понятия, — сказал Квентин.

Его спине стало лучше, но помощь все еще требовалась, и Плам при нем исполняла роль ученика чародея. Сначала она думала, что осознание реальности Филлори погрузит ее в депрессию, но вместо этого обрела нежданную легкость и свободу. Возможно, все эти годы ее угнетала как раз борьба с собственным четуинством, а не само четуинство.

Весь длинный, холодный день они завершали магическую защиту на плоской, липкой рубероидной крыше своего дома. Если какой-нибудь спутник снимет их, Гугл-Земля покажет до чертиков странную картинку.

— Расскажи мне про Элис, — попросила Плам, рисуя знаки черной краской на черном. — Я ведь почти ничего не знаю.

Квентин молчал долго, и Плам уже стала бояться, что перешла черту. Он рассказал ей только самое основное, без всяких деталей, о которых явно не хотел говорить.

— Что ты хочешь знать? — спросил он в конце концов.

— Какая она была, чем интересовалась и прочее. Я видела ее призрак, или ниффин, как он там называется, но этим наше знакомство и ограничилось.

Квентин встал и помассировал поясницу.

— Она была классная. Добрая, с юмором и с большой придурью. Умнее меня, в том числе и как маг. Делала такое, до чего я и теперь не допер. Это характеризовало ее как личность, и чувствовалась в ней сила, которую я больше ни в ком не видел.