Сиротка. Дыхание ветра - Мари-Бернадетт Дюпюи

— А я-то и не знала, что твоя свекровь вышла замуж! — удивилась Бетти. — Сколько лет малышке?

— Пять, скоро шесть. Она мечтала приехать в Валь-Жальбер. Еще раз спасибо, что присмотрела за моими. Приходите к нам на обед, мне это будет очень приятно. Мирей испечет оладьи.

Во время этого разговора Киона прижималась к Мадлен, которая сидела в санях. Кормилица чувствовала, что девочке не по себе, что она напугана. Но к ней подбежал Мукки, а за ним близнецы.

— Киона, как здорово, что ты приехала! — выпалил мальчик. — Будешь жить у нас. Увидишь автомобиль с цепями на колесах и загон для собак, который построил дедушка. Мама нас отведет туда.

— Да, конечно, — пробормотала она.

— А я дам тебе поиграть с моей фарфоровой куклой, — добавила Лоранс. — Мне ее бабушка подарила на день рождения.

Эрмин доехала на упряжке до прекрасного особняка, перешедшего во владение Лоры Шарден, ставшего ее убежищем. Киона увидела большое двухэтажное здание из камня и дерева с двускатной крышей. Под большим навесом качались на ветру зажженные фонарики. Балконные перила были украшены еловыми ветками с прикрепленными к ним красными бантами. Приходская школа показалась ей огромной и величественной.

— Как красиво! — сказала она Мадлен.

Из-за дома вышел Арман Маруа в ушанке с козырьком, в пальто из толстого драпа. Коренастый молодой человек, которому исполнился двадцать один год, продолжал помогать Шарденам по хозяйству, несмотря на то что начал работать на полставки неподалеку от Шамбора. Зимой, например, он следил за отоплением, расчищал снег на аллее и выполнял многие другие обязанности. Безработица еще свирепствовала, и любой доход имел значение в семейном бюджете.

— Привет честной компании! — завопил он, перекатывая за щекой жевательную резинку. — Мимин, я могу распрячь собак и накормить их. Я налил им теплой воды в кормушки.

— Отлично! — сказала она. — Спасибо тебе, Арман.

Молодая женщина не могла по-настоящему не оценить его предупредительность, ведь обычно он вел себя иначе — насмешливо и отстраненно. И это несмотря на то, что он рос на ее глазах и она часто присматривала за ним, чтобы помочь Бетти, которая с трудом справлялась со своим хозяйством.

Маруа оставались верны образу жизни, вошедшему в привычку в золотые времена Валь-Жальбера. Жозеф сумел выкупить свой дом и намеревался в нем же и умереть. Но он должен был полностью содержать семью. Каждый год откармливал поросенка, разводил птицу и заботился о том, чтобы старая корова Эжени телилась каждую весну. Огород в изобилии снабжал овощами, так что семья потребляла их свежими, а избыток консервировали. Старый рабочий очень этим гордился.

— Иди сюда, Киона! — ласково сказала Эрмин, беря девочку за руку. — Ты совсем замерзла, моя милая. И как будто не радуешься, что приехала сюда.

— Да нет, почему же, Мимин? — возразила девочка, послушно следуя за ней.

Эрмин подумала, что Тала и Киона расстались впервые.

— Скучаешь по маме? — спросила она.

— Нет, Мимин!

Мукки оттолкнул их, забежал вперед и открыл дверь. Он закричал во все горло, призывая Мирей. Та выбежала в большой коридор, украшенный зеркалами и картинами.

— Боже мой, — воскликнула она, — кто эта красивая барышня? Здравствуй, моя милая!

Экономка оглядела наряд гостьи, сшитый из оленьих шкур, и куртку, подбитую мехом бобра. Туника с бахромой и сапожки с узкими ремешками были украшены цветным бисером. Она провела пальцем по длинным золотисто-рыжим косичкам.

— Держу пари, что тебя зовут Киона, — произнесла она наконец. — А я Мирей!

Ее серебристые волосы блестели в свете лампы, а круглое доброжелательное лицо могло бы внушить доверие любому ребенку.

— Мимин все время о вас говорит, — подтвердила Киона. Эти слова сопровождались прелестной улыбкой. Мирей сначала растерялась, а потом почувствовала, что просто потрясена. Она наклонилась и поцеловала маленькую гостью.

— А ты мне нравишься! Думаю, что угощу тебя очень вкусным полдником, вам тоже достанется, ребятишки! Ну-ка, бегом в гостиную!

Казалось, к Кионе вернулось ее предотъездное радостное состояние. Мукки потащил ее к огромной сверкающей огнями елке. Близнецы тоже присоединились к ним. Раздались взрывы хохота. А Мирей посмотрела на Эрмин укоризненным взглядом.

— Ты притащила сюда дочь своего отца! — прошептала она. — Меня-то не проведешь.

— Я в этом не сомневалась, — призналась молодая женщина. — Тебе этого не понять, Мирей… Сегодня у нас праздник! Иди к своей плите, к ужину придут гости.

Эрмин нежно погладила экономку по щеке. Мирей воздела руки к небу. Но в глубине души она торжествовала.

Валь-Жальбер, в тот же вечер, понедельник, 18 декабря 1939 г.

Хотя день был переполнен событиями, Эрмин так и кипела энергией. После полдника она решила помочь Мадлен в ее обязанностях кормилицы. Конечно, слово «кормилица» ей больше не подходило, потому что дети уже выросли, но оно как-то прижилось за все эти годы. Молодая индианка большую часть времени занималась близнецами. Полтора года она кормила их грудью, вставала по ночам, если они начинали плакать, а теперь учила их шить, вышивать и многому другому. Мадлен была бесконечно привязана к Мари и Лоранс. И девочки питали к ней такую огромную любовь, что это часто огорчало их мать. Возможно, это взаимное чувство между Мадлен и близнецами и послужило причиной той глубокой нежности, которую Эрмин питала к Кионе.

— А сейчас пора привести себя в порядок и переодеться, — объявила Эрмин. — Все наверх! Я помогу Мадлен переодеть вас к ужину. У нас сегодня гости — Симон и Арман. И Шарлотта должна скоро вернуться.

Мукки и девочки, обрадованные перспективой оживленного веселого ужина, тотчас послушно ушли. Только Киона продолжала сидеть на месте, не сводя глаз со сверкающей рождественской елки, установленной в углу гостиной.

— Пойдем, дорогая, — ласково позвала ее Эрмин. — Я покажу тебе мою комнату. Ты будешь спать со мной.

— Я знаю, какая у тебя комната, — звонким голоском ответила девочка.

Эрмин убедилась в том, что Мадлен и дети действительно ушли, а затем спокойно и пристально посмотрела на сводную сестру.

— Ты в этом уверена? — спросила она у девочки. — Какого цвета у меня шторы на окнах? А что за подушка у меня на кровати?

— Я это сказала понарошку, — ответила Киона. — Не знаю, ведь я же никогда раньше не бывала в твоем поселке. Но я не хочу мыться — я не грязная.

— Я это прекрасно вижу! Я говорила о том, что тебе надо причесаться и переодеться в сухое. У тебя брюки внизу совсем намокли от снега, поэтому я хотела дать тебе какое-нибудь платье Лоранс и красивые туфельки.

Это предложение, похоже, прельстило Киону, и она встала, слабо улыбнувшись. Неожиданно ее лицо снова посерьезнело, и она чуть слышно сказала: