Великое заклятие - Дэвид Геммел

Ногуста сел в седло и поехал дальше. Дорога круто пошла под уклон, и Звездный осторожно ступал по скользкому камню. Достигнув дна каньона, Ногуста увидел старый каменный мост через реку. Въехав в лес, он еще раз сверился с картой. На ней обозначался еще один мост, милях в трех-четырех к юго-востоку. Ногуста решил осмотреть и его, прежде чем вернуться обратно к повозке. На склонах кое-где еще лежал снег, и в воздухе чувствовался холодок. Старая дорога вела в обход холма, вдоль его подножия.

Зная, что с высоты будет видно дальше, Ногуста направил коня вверх по склону. Звездный, тяжело дыша, взобрался на холм, и всадник остановился, чтобы дать ему отдых.

Среди деревьев внизу он увидел домик из дикого камня, с дерновой крышей. По стенам вился плющ, под окнами рос цветущий кустарник. Двор содержался в порядке, из трубы лениво поднимался дымок. Ногуста помедлил. Он не хотел навлекать опасность на мирных горцев, однако они могли подсказать ему, как лучше проехать в Лем. Он послал Звездного вниз, но конь неожиданно заартачился.

Ногуста стал уговаривать его, трепать по шее, и в конце концов они съехали с холма. Лишь перед самой хижиной он понял, что испугало Звездного: за пышным кустом лежал окровавленный труп — тело человека, разорванное надвое. Ногуста, спешившись, но не отпуская повода, стал изучать следы. На твердой земле их почти не осталось. Убитому было лет двадцать, и в руке он держал заржавленный меч. Стало быть, он знал, что ему грозит опасность, и вышел на бой со своим убийцей. На его груди и животе остались борозды от когтей. Единственный мощный удар поперек пояса разорвал его пополам, и кровь обрызгала землю футов на двадцать вокруг. Медведь не смог бы сотворить такое. Ведя коня в поводу, Ногуста приблизился к хижине. Прочную дверь кто-то разнес в щепки, косяк был сорван, часть стены обвалилась. Внутри лежало тело женщины, наполовину обглоданное.

Ногуста привязал коня у двери и вошел. В жизни он повидал немало страшного. Он пережил смерть своих близких, видел разграбленные города и кровавые поля больших сражений. Но то, что предстало его взору в этом уединенном месте, глубоко опечалило и тронуло его. Молодая чета любовно обихаживала свою скромную хижину. Они посадили здесь цветы, даже такие, которые никак не могли прижиться на лесной почве. Им недоставало опыта, но они заменяли его радужными мечтами и трудолюбием. Они могли бы славно зажить здесь со временем, но нежданная беда нагрянула и оборвала их жизнь. Мужчина схватил меч и попытался отстоять свою любовь. Он умер, сознавая свое поражение.

Женщина спряталась за крепкой дверью, но это ее не спасло. Чудище выломало дверь, не смогло в нее пролезть и разнесло стену. Женщина хотела выскочить в окно, но когти зверя впились ей в спину. Оба, к счастью, умерли почти мгновенно.

Негуста вышел на солнце. Кровь на земле почти высохла, но нападение случилось совсем недавно. Увидев неподалеку сломанное деревце, Ногуста бросился к нему. Здесь земля была помягче, и на ней остался след ноги — втрое длиннее человеческого, сильно расширенный у пальцев. Когти глубоко вдавились в почву. Зверь на пути к добыче переломил ствол толщиной в человеческую руку и выворотил с корнем большой куст. Звездный у дома заржал, прижав уши, долбя землю копытом. Ногуста отвязал его. В это время ветер переменился, и конь стал на дыбы. Ногуста вскочил в седло и почувствовал, что талисман на груди стал теплым.

Высокие деревья к северу от хижины закачались, и раздался громкий треск. Следом послышался отвратительный визг. Земля под копытами коня задрожала. Ногуста повернул Звездного и дал ему волю. Конь, не нуждаясь в понукании, пустился вскачь. Позади из подлеска выскочило что-то громадное. Ногуста не смел оглянуться, пока конь по неровной земле мчался к лесу, но слышал, как зверь с устрашающей быстротой несется за ними. Пригнувшись под низкой веткой, он направил вороного к дороге. Звездный устал, но летел вперед, не сбавляя бега. Со склона он съехал, присев на задние ноги, и Ногуста только благодаря своему мастерству удержался в седле. Потом они выбрались на ровное место и поскакали в дороге. Там Ногуста снова повернул коня.

Погони не было, и талисман перестал светиться.

Что же это за зверь, способный разорвать пополам человека, гнаться по пятам за таким конем, как Звездный, и вызывать свечение талисмана?

Ответа у Ногусты не было. Он знал только, что зверь этот находится между ними и мостом и что другой дороги они не знают.

Аксиана спала в повозке, медленно ползущей по старой дороге. Ульменета приложила к ее лбу свою — тонкую теперь — руку. От молодой женщины веяло жизненной силой. Монахиня прислонилась к мешкам и стала смотреть на голубое небо. Она никак не могла прийти в себя после долгого времени, проведенного с Калижканом. Чародей сказал ей, что времени в том месте не существует, но она поняла это до конца, только когда очнулась. Она словно проспала несколько десятилетий. Побег из дворца, казалось ей, произошел в какой-то другой жизни, которую она припоминала с трудом. Ту перепуганную толстуху, какой она была тогда, Ульменета тоже помнила плохо.

Фарис держала на руках ребенка, маленькая Суфия спала рядом с ней.

— Правда, он красавчик? — сказала Фарис. — Такой крошечка, такой славненький.

— Да, он красивый. И ты тоже. — Девушка смутилась. Личико у нее было худенькое и замурзанное, грязные волосы висели крысиными хвостиками. Платье совсем изорвалось, на костлявых плечах виднелись болячки. — Я не смеюсь над тобой, Фарис. В тебе живет большая любовь, и она делает тебя прекрасной. Поддерживай мальчику головку, ведь шейка у него еще не окрепла.

— Обязательно, — весело откликнулась Фарис. — Ведь у меня на руках король!

— У тебя на руках ребенок. Титулы раздаются людьми, и ему до них пока дела нет. Все, что ему нужно — это любовь и материнское молоко.

Ульменета посмотрела на Кебру и Коналина, едущих верхом за повозкой. Мальчик держался близко к лучнику и слушал, что тот говорит. Благодаря науке Калижкана она стала видеть намного больше, чем доступно обыкновенному глазу. Коналин изголодался по нежности и никогда не знал отцовской любви. А одинокий молчальник Кебра так и не решился до сих пор завести семью. Эти двое подходят друг другу как нельзя лучше. Дагориан ехал далеко позади них, ведя в поводу запасных лошадей. Ульменета видела, что он боится и очень старается не утратить мужества.

«С твоей нежной душой тебе надо было остаться священником», — подумала Ульменета.

Она перебралась вперед к Зубру, и он ухмыльнулся ей своим щербатым ртом.

— Ну, как там мой мальчик?

— Спит. Где ты научился принимать роды?

— Да так, поднабрался. Лагерные девки всегда меня звали в таких случаях, и только один ребенок у меня умер — пуповина задушила. С нашим маленьким принцем чуть не вышло того же. А так наши бабенки думали, что я приношу удачу.

Повозка выехала на открытое место, и впереди показался величественный каньон.

— С чего это ты так похудела? — спросил Зубр.