Победу ни с кем не делим! - Альберт Байкалов

Антон огляделся. Треть кузова была заставлена ящиками. Маркировка на английском. В углу, прямо на полу, лежал Васо и затравленно смотрел на труп.

– Отмучился, счастливчик? – проследив за его взглядом, усмехнулся Антон. – Не то, что ты, Васо. Для них война закончилась. А тебе еще визит в ад только предстоит.

Хлопнули дверцы машины. Антон прошел в глубь кузова и уселся у ящиков на корточки. Машина вздрогнула и завелась. Спецназовцы спешно забирались в кузов, передавая друг другу оружие.

– Командир, – раздался голос Шамана, – к движению готов.

– Минута, – наблюдая за тем, как Москит на пару со Стропой усаживают на пол Джина, проговорил Антон. – Все, вперед!

После очередной остановки на отдых Барбара уже с трудом передвигалась. От того, что ногу приходилось практически волочить, нестерпимо ныла поясница. Она заметила, что после привалов очень тяжело даются первые шаги. Да и вообще, отдых только расслабляет. Для себя она решила в следующий раз не садиться, а просто постоять. Барбара поставила ступню на землю, поморщилась и сделала еще один шаг. Боль уже была нестерпимой. Илья шел впереди, придерживая ветки. Ему тоже было тяжело, но один он мог бы идти быстрее.

Барбаре казалось, что они топчутся на месте. Илья срезал ей из рогатины некое подобие костыля, которым она уже успела натереть себе подмышку. Они шли почти три часа. Барбара то и дело доставала из кармана сотовый телефон, который перестал здесь работать, и смотрела на время. По словам Ильи, нужно было выйти к русским военным. Барбара рассказала ему, что видела на выезде из Гори пост. Сейчас они двигались вдоль дороги в надежде добраться до него. Она несколько раз прикинула в уме, сколько они потратили времени, чтобы отъехать от него. Скорость была небольшая. Водитель в некоторых местах буквально «крался». По всему выходило километров двадцать. Еще Барбара вспомнила, что незадолго до обстрела они миновали перекресток, перед которым был мост через ручей.

«Неужели мы так далеко отъехали? – удивлялась она. – Или просто медленно идем?»

Теперь Барбара поняла цену фразе «смертельная усталость». Это когда сама жизнь кажется огромным испытанием. Не было сил даже говорить. Хотелось упасть и не двигаться. Каждый шаг ей казался последним. Но Илья медленно шел, и она, боясь отстать, ковыляла сзади. Ему нужно было во что бы то ни стало идти. У него была цель – узнать, что с младшим сыном. Он не будет сидеть в этом лесу из-за Барбары. Ее поразил рассказ Ильи. Она долго находилась под впечатлением услышанного и все не могла себя представить на месте расстреливаемых людей. Внутри все вдруг то застывало от ужаса, то, наоборот, накатывала волна жара, пробивающего до самых кончиков пальцев.

«Вот что такое горе! – думала она, глядя в спину своему спасителю. – На его глазах убита вся семья. Он сам чудом спасся. У него никого теперь нет, кроме сына, о котором он ничего не знает. Сколько таких людей сейчас бродит по Грузии, Ираку, Афганистану и другим странам? Разве могут хоть чуточку ощутить себя на их месте эти вычурные бюрократы из ООН, Госдепа, штаба НАТО? Почему они так поступают? Ведь это и есть результат глобализации! Правильно говорит Илья, в Грузии почти все оружие из Америки. Зачем? Хотя в любой войне у каждого своя правда. Из-за этого они и начинаются. Может, точно так же осетины с русскими врывались в грузинские села и расстреливали там мирных жителей? Как понять, кто прав? Кому верить?»

Неожиданно она вспомнила, участницей каких событий стала, и упрекнула себя за колебания и нерешительность утвердиться в очевидном. Ведь всего лишь вчера русские спасли ей жизнь. Неожиданно ее вновь обдало жаром. Как обыденно она подумала о том, что могло произойти. А ведь сегодня ее могло уже не быть! И вместе с ней исчезли бы и эти деревья, небо, цветы, а главное, надежда увидеть детей и мужа. Обнять мать.

Неожиданно ей показалось, что сзади хрустнула ветка. По спине пробежал озноб. Так бывает в темноте, когда кто-то крадется сзади. Она развернулась, однако сделала это быстрее, чем успела переставить свой костыль. Боль пронзила ее от пятки до поясницы и нога подогнулась. Барбара некоторое время висела на костыле, глядя на стоявшего в нескольких шагах грузинского военного, и наконец рухнула на землю.

Илья развернулся, схватив палку двумя руками, и направил ее в грудь незнакомцу, словно это было ружье.

– Э-э! – протянул грузин, поднимая ствол автомата Калашникова. – Вин тквен?

– Я не понимаю вашего языка! – прохрипел Илья.

Барбара удивилась. Он совсем недавно рассказал ей, что одинаково хорошо владеет русским, осетинским и грузинским языками.

– Что вы здесь делаете? – спросил солдат.

– Я сопровождал журналистку, – Илья сглотнул слюну и бросил быстрый взгляд на Барбару. – Мы попали под бомбежку…

– И кто вас бомбил? – брови грузина поползли на лоб.

– Не знаю, – пожал плечами осетин. – С неба просто упала бомба. Все погибли.

– Врешь ты все! – теперь брови грузина съехались на переносице. – Ты ведь осетин?

– Нет, чеченец, – не моргнув глазом, ответил Илья. – В командировке…

Неожиданно за спиной Ильи возник еще один военный. Он без разговоров двинул его в шею прикладом. Илья сделал вперед шаг и упал на колени прямо у ног Барбары.

– Что вы делаете?! – крикнула она на русском.

Грузин, который ударил осетина, был огромен. На голове каска. Форма, как и у его дружка, американская. И винтовка в руках похожая на «М-16», только короче, из чего Барбара сделала вывод, что и оружие с ее родины. У грузина было одутловатое, землистого цвета лицо и крупный, похожий на картофелину нос. Барбара разглядела у него под правым глазом синяк. Руки были черными от грязи. Плотно облегающая куртка была порвана.

Между тем Илья попытался встать. Но следующий удар ногой между лопаток уложил его на грудь.

– Почему вы так себя ведете? – захлебнулась от негодования Барбара. – Что вы себе позволяете? Он старше вас. У нас нет оружия!

– Зачем их спрашивать? – Илья повернул в ее сторону голову. – Они просто звери. А разве звери умеют говорить?

Тот, который общался с ними на русском, бросился к Илье и со всего размаха двинул ему ногой по зубам. Барбара зажмурилась. Раздался лязг и вскрик. Когда она открыла глаза, то увидела, что здоровяк поднимает Илью за шиворот. Нижняя половина его лица была залита кровью, голова свисала на грудь. Едва осетин оказался на ногах, как второй грузин ударил его кулаком в ухо. Здоровяк не удержал свою ношу и вместе с ней полетел в кусты. Раздался треск ломающихся веток и ругань на непонятном Барбаре языке. Здоровяк встал, еще раз пнул Илью и стал отряхиваться. Его напарник подошел к Барбаре и присел на корточки:

– Ты правда американка?

– Да, – для пущей уверенности она кивнула и села. – Если вы не прекратите издевательства над нашим сотрудником, я буду жаловаться.