7-е небо - Максин Паэтро

За спиной Рич прятал большой букет цветов. Он поздоровался, чмокнул в щечку Синди и Юки, сжал мое плечо, поцеловал Клэр и с большой помпой преподнес ей красные розы.

— Рубиновые розы, — сказал он, сопроводив слова скромной версией своей ослепительной улыбки.

— Господи, Ричи, три дюжины роз, да каких длинных! Ты не забыл, что я замужем? — Когда стих смех, Клэр продолжила: — Спасибо. Когда малышка подрастет, она тоже тебя поблагодарит.

Синди смотрела на Конклина так, словно никогда не видела мужчин.

— Бери стул, — сказала она. — Ричи, мы сейчас собираемся в «Сьюзи». Не хочешь к нам присоединиться?

— Отличная идея, — поддержала я. — Должны же мы отпраздновать появление нового ассоциированного члена женского убойного клуба! А ты нас потом развезешь по домам.

— Я бы с удовольствием, — сказал Рич. — Но у меня самолет через… — он поглядел на часы, — два часа.

— А куда ты летишь? — спросила Синди.

Я тоже удивилась. Мне Рич о поездке ничего не говорил.

— В Денвер, на выходные, — ответил Конклин.

Я на мгновение встретилась взглядом с Клэр. Подруга все поняла. Она видела, как я приняла неожиданный удар.

— Едешь к Келли Малоун? — спросила Синди, не в силах подавить в себе репортера.

— М-м, — утвердительно промычал Рич. Если он не подхватил радостный румянец от Клэр, значит, волновался. — Я, пожалуй, поеду. Не хочу попасть в пробку. Клэр, поздравляю тебя с… такой прекрасной новостью. Хочу фотографию Руби для заставки на монитор.

— Обещаю. — Клэр потрепала Конклина по руке и снова поблагодарила за цветы.

— Хороших выходных, — сказала я.

— И тебе, — отозвался Рич. — И вам всем тоже.

И он ушел. Едва Конклин вышел из палаты, Синди и Юки завели разговор о том, какой же все-таки красавец Рич и не был ли он влюблен в Келли Малоун в школе, но тут дверь открылась, и медсестра подкатила к кровати крошечную тележку. Мы все уставились на нее.

Руби Роуз Уошберн была красавицей.

Она зевнула, открыла темные глазки, осененные длинными ресницами, и посмотрела на свою маму, мою замечательную, сияющую подругу Клэр.

Мы четверо взялись за руки, встав вокруг тележки, и молча молились за новорожденную. Клэр первая отняла руки, чтобы взять дочку.

— Добро пожаловать в мир, малышка, — сказала Клэр, обнимая и обцеловывая малютку.

Синди повернулась ко мне:

— А за что ты молилась?

— Для тебя нет ничего святого, просто бульдожья хватка, — фыркнула я. — Мне что, уже и с Богом нельзя поговорить без того, чтобы ты не попросила поделиться информацией?

Синди сникла, прикрыв рукой прелестные, косо поставленные передние зубки.

— Извини. — На ее глазах выступили слезы.

Я положила руку Синди на плечо:

— Я молилась, чтобы у Руби Роуз всегда были хорошие подруги.

Юки выбралась из машины Линдси со словами:

— Теперь я понимаю, что такое на ногах не стоять.

— Мы не смогли тебя удержать, и ты уговорила две «Маргариты», дорогая, хотя, видит Бог, мы пытались. Ты слишком маленькая для такого количества горючего. Давай я занесу тебя в дом.

— Не надо, — засмеялась Юки. — Сейчас сразу лягу спать. В понедельник поболтаем, ладно?

Она попрощалась с Линдси и вошла в холл «Королевского герба». Поздоровавшись со швейцаром Сэмом, Юки на нетвердых ногах поднялась на три ступеньки в почтовую комнату. С третьей попытки она вставила крошечный ключик в малюсенький замочек, вытянула перевязанный пакет с почтой и на лифте поднялась на свой этаж.

В квартире никого не было, но присутствие матери ощущалось в каждой мелочи обстановки, и Юки говорила с ней, бросив почту на консоль в коридоре. Одно письмо выскользнуло из ее пальцев на пол. Юки с удивлением посмотрела на конверт с мягкой подкладкой, не очень большой, темно-коричневый, с заполненным от руки адресом.

Она сбросила туфли на высоких каблуках и сказала:

— Мамуль, что бы это ни было, оно может подождать. Твоя дочь немножко упилась.

Но любопытство пересилило.

Держась за консоль, Юки нагнулась и подняла конверт, глядя на незнакомый почерк и выведенные шариковой ручкой строки. Прочитав обратный адрес в левом углу, Юки стремительно начала трезветь. Там было всего два слова: Джуни Мун. Юки надорвала конверт, нетвердой походкой направившись к зеленому маминому дивану.

Джуни оправдали по обвинению в смерти Майкла Кэмпиона. О чем же она может писать?

Юки вытряхнула содержимое конверта на стеклянный кофейный столик. Там оказалось письмо и второй конверт, тоже адресованный ей.

Сгорая от нетерпения, Юки развернула письмо.

Дорогая мисс Кастеллано!

Когда вы получите это письмо, я уже буду в дороге. Я не знаю, куда поеду, просто хочу повидать Америку. Я ведь нигде, кроме Сан-Франциско, не бывала.

Вы, наверное, удивляетесь, почему я вам пишу, поэтому перейду сразу к делу.

Улики, которые вы так хотели найти, лежат во втором конверте, и вы, возможно, решите их использовать, чтобы дело Кэмпиона получило какое-то завершение.

Думаю, вы поймете, почему я не могу сказать больше.

Берегите себя.

Джуни Мун.

Сосредоточившись, Юки еще раз перечитала письмо. Мысли немного плыли, но в голове засела строчка «Улики, которые вы так хотели найти, лежат во втором конверте».

Юки надорвала простой белый конверт, перевернула и потрясла над столом. Из конверта выпала манжета, оторванная от рукава рубашки, с вышитой монограммой — инициалами Майкла Кэмпиона, коричневая и заскорузлая от засохшей крови.

Второй уликой оказалась узенькая прядка темных волос длиной дюйма три, вырванных с корнями.

Руки еще дрожали, но в голове наступила ясность. Юки подумала позвонить Рыжему Псу, узнать, можно ли исследовать доставшиеся материалы вне очереди и сколько времени у лаборатории займет анализ ДНК, ведь кровь на манжете наверняка принадлежит Майклу Кэмпиону.

Еще она думала, что даже если Джуни Мун найдут и задержат, повторно судить ее за смерть Кэмпиона никто не будет. Можно, конечно, обвинить ее во всякой второстепенной ерунде: даче ложных показаний, препятствовании следствию и правосудию, — но если не удастся установить, как волосы и манжета оказались у Джуни, есть вероятность, что окружная прокуратура даже не будет предъявлять ей обвинение.

Глядя на страшные улики, практически свалившиеся ей на голову, Юки взяла телефон и позвонила Линдси. Слушая гудки, она подумала о Джейсоне Твилли.

Того обвинили в покушении на жизнь сотрудника правоохранительных органов, и, если присяжные сочтут его виновным, Твилли отправится в тюрьму на весь остаток жизни без права на досрочное освобождение. Впрочем, не исключено, что он наймет самого лучшего и самого дорогого адвоката по уголовным делам и выиграет дело.