Пленница Белого замка - Елена Кутузова

Происходящее могло отразиться и на мне. Стоило выяснить причину. Пронаблюдав несколько ночей, я ничего странного не заметила. И решила поспрашивать у дварфов. Может, они что-нибудь знают?

Мое любопытство вызвало у духов дома панику. Лейв тут же вспомнил о неотложном деле, а Нери, который должен был прийти попозже, не явился. Подозреваю, что лохмач просто-напросто его предупредил. Эйри убежать я не дала. Схватила за шиворот и зажала в углу. Дварф подрыгался, пытаясь вырваться, и затих. Пусть я утратила, но и Эйри считался заморышем.

— Госпожа, только не выдавайте меня, умолю!

— Кому? Лангливе? Мне это зачем?

Эйри дернулся еще пару раз и неожиданно успокоился.

— Госпожа Ланглива об этом знает. Да и другие тоже. Значит, ничего дурного не случится, если я и вам расскажу?

— Хватит языком о зубы молотить. Что там за тайны? Зачем Магни с метелью рубится?

— Он не рубиться, он ждет.

Ночные тренировки мало походили на ожидание.

— Господин Магни воспитывался в доме ярла Халльтора. Вы же знаете, что у нас мальчики растут в чужом доме?

— Знаю. Не отвлекайся.

— Над ярлом простерто благословение небес, это его жена постаралась. Она у него вельва, с самими богами говорит. Но чаще — с валькириями.

— А это еще кто такие? Духи?

— Нет, госпожа… Неужели вы и вправду не знаете?

Эйри выпучил на меня глазенки. Пришлось тряхнуть разок:

— Рассказывай давай.

— Валькириями становятся дочери знатных родов, если при жизни почитали Богов и их законы. Или были знаменитыми воительницами. Но таких мало. Разве что Халла да…

— Дальше. Мне не интересно, кто кем стал. В чем их сила?

— Ну… я не знаю. Только то, что они служат Божественному Конунгу. Оседлав крылатых коней, реют над битвой, чтобы проводить души павших воинов в Вальгаллу. А иногда приносят нам, смертным, приказы Богов.

— Что такое Вальгалла? Рай?

— О чем вы, госпожа Улла. И что такое рай? Ладно-ладно, — наткнувшись на мой взгляд, Эйри решил не задавать лишних вопросов. — Вальгалла — это небесный чертог, где души храбрецов пируют и веселятся, ожидая конца света. Его крыша сделана из золотых щитов, а вместо колонн стоят крепкие копья. Каждое утро воины делятся на два лагеря и без устали рубятся друг с другом. А вечером убитые воскресают и все вместе усаживаются за пиршественный стол. Самому отличившемуся в битве весь вечер прислуживает валькирия, поднося турий рог с хмельным медом. Говорят, его, дает волшебная коза, которую кормят листьями с Мирового Дуба.

Эйри, похоже, увлекся. Сейчас обо всех Богах расскажет. И об их детях, земных и небесных. Узнать, конечно, не мешает, но позже. В данный момент меня интересует только Магни.

— Я поняла. И что у Магни с валькириями?

— Мальчиком его заметила Хальвейг, одна из Двенадцати.

— Их двенадцать всего? Валькирий?

— Нет, госпожа. Валькирий гораздо больше. Точное число знают лишь вельвы и шаманы. А нам, простым обитателям срединного мира, известны имена только Двенадцати. Это…

— Я все равно не запомню. Рассказывай дальше.

— Ну, значит, однажды, когда Магни тренировался с мечом, его заметила Хальвейг, которая как раз пришла к вельве. Он понравился валькирии, и она взяла мальчика под свое крыло. Сама обучила и бою, и рунной магии, и заклятиям. Магни оказался не силен в волшбе, но воином стал отменным.

Только вот получилось так, что он влюбился в Хальвейг. Понимал, конечно — ему, простому человеку, пусть и сыну конунга, нечего и надеяться стать мужем валькирии. Но ничего не мог с собой поделать. Все его существование свелось к ожиданию. Ждал, пока Хальвейг снизойдет до общения с ним, когда придет, чтобы дать очередной урок.

Валькирии же не было никакого дела до чувств Магни. В Вальгале рядом с ней пировали герои, чьи имена стали легендой. Она жила среди Богов. Зачем ей простой смертный? И валькирия запретила даже надеяться на взаимность.

Магни в том поклялся. Он прекрасно понимал, что ему, мальчишке, не стоит и смотреть в сторону посланницы Божественного Конунга. И Хальвейг продолжала обучать его. Чем дальше, тем сложнее становились уроки. Валькирия могла прийти ночью, вытащить сонного мальчика из кровати и вывести под дождь, заставляя клинком разрубать капли. Являлась в бурю, и Магни приходилось сражаться еще и с ветром. Но больше всего Хальвейг любила устраивать уроки в метель, когда снег залепляет глаза, а поземка путается под ногами.

Магни терпел и учился. И в первом же походе, в который отец взял его с собой, показал себя умелым бойцом. Сражался, не задумываясь о силе и умении врага, и выходил из схватки победителем.

Правда, через некоторое время пошли слухи, что удача на стороне Магни только из-за валькирии, которая осеняет его своим крылом. Но он смеялся, говоря, что нет беды в том, чтобы учиться у дочери Бога. И когда Хальвейг пришла на пир в честь его совершеннолетия, сел у её ног, как простой раб. И в том тоже не было позора, ибо это место почетнее трона конунга. Мало кому валькирия позволит прислуживать себе. А Магни не уступал этой чести даже отцу. И Хальвейг подставляла рог, в который Магни наливал пенный мед, и ела мясо, которое парень отрезал для неё от жаркого. Вырастить воина, что оставит след в легендах — вот стремление любой валькирии. И ученик не посрамил её.

Только и сам уверовал в свою исключительность. И нарушил обещание, данное Хальвейг. Сказал, что герой должен бросать вызов судьбе, и попытал счастья.

Но когда он пришел в храм, разразилась гроза. Да такая сильная, что тесовая крыша разлетелась на щепки. А ливень, хлынувший следом, смыл все подношения. Храм был единственным строением, которое пострадало в ту бурю. Божественный Конунг, отец Хальвейг, гневался. И только прошлые заслуги Магни спасли его от гибели.

Но он не внял. Поклялся, что добьется своего. И валькирия рассердилась. Одно дело — воспитать великого воина, и совсем другое — выйти за него замуж. Хальвейг — дочь Бога, и нашла бы кого получше простого смертного. Высказала Магни все, что думает по этому поводу, и ушла. Ярл сперва бесился, потом успокоился. Для всех — живет, как и прежде. А на самом деле, мечтает увидеть хотя бы перо из крыла Хальвейг. Встретиться с ней, вымолить прощение. Потому и бьется с вьюгой, вспоминая прошлое. Надеется. И никак не женится. Даже морскую жену не берет.

Морская жена… Я слышала о них, но выяснить подробнее удалось только теперь.

— Расскажи.

— Госпожа Улла, вы не знаете? — что-то часто удивляется местная нежить. — Правда не знаете?

— Мне повторить?

— Простите. Воины надолго покидают берег. А в море без женщины тяжело. Нет, конечно, настоящий мужчина выдержит это, но ярлы… Они доказали всем, на что способны, им больше не надо испытывать себя. А еще ярлы заключают союз с морем. Оно терпит тех, кого выбирают воины, ведь только бесстрашная может встать рядом со своим мужчиной у форштевня. Так же, как и в бою. Но никаких других прав они не имеют. И дети, что рождаются в этом браке, отдаются морскому богу. Так ярлы выплачивают свою часть договора.