Профессор, поправьте очки! - Дмитрий Стрешнев

Профессор нащупал и пожал прохладную руку.

– -Потапов, Институт истории цивилизации.

– -Очень приятно, коллега. Кстати, вы не слышали: пердегуста уже приглашали?

– -Кажется, да,-сказал Потапов.-Мне показалось: несколько странное имя.

– -Какое же это имя!-хихикнул призрак.-Вы, я вижу, действительно не в курсе. Это же должность: первый дегустатор.

– -Потрясающе!-воскликнул профессор.-Кто бы мог подумать! Какая нестандартная бюрократическая аббревиатура!.. А этот… Назабор?

– -Назабро. Наблюдающий за процессом брожения.

– -А другой? На… за… за чем наблюдает?

– -Назароз? За розливом.

– -И что пердегуст дегустирует?-спросил Сева.

– -Брухмень.

– -Вы имеете в виду то, что налито вон там, в канаве?

– -Именно.

– -Так это и есть знаменитая брухмень!-притворился Чикильдеев просвещенным человеком.-А вы не могли бы немного прояснить нам технологию этого… этой… субстанции,-неуверенно произнес он последнее слово.

– -Охотно. Недалеко отсюда на поверхности есть небольшой фруктовый рынок. Порченный товар оттуда тайно сбрасывают в ближайший люк, и сок стекает сюда, в резервуар. Добавляем сахарку и дрожжей – и получается не хуже, чем шампанское Очаковского завода, которое, как известно, тоже делается из того, что имеется под руками… Ex nihilo nihil[2]Я, между прочим – кладро,-добавил Сардинин. -Кладущий дрожжи.

Никакая темнота не могла скрыть его гордости своей должностью.

– -Спасибо. Чрезвычайно польщены знакомством с вами!-сказал Сева таким проникновенным голосом, что будь он сам на месте кладро, непременно заподозрил бы издевку. Но тот в ответ простодушно сказал:

– -Благодарю и прошу извинить. Должен вас покинуть. А то одна гуща останется. Qui prior est tempore potior est fure[3].

Он выскользнул из темного туннеля в залу, обнаружив худощавую сутулую фигуру с пучками неустроенных волос на голове.

– -Beati possidentes![4]-сказал ему вслед профессор.--Ну и ну! Я же говорил: не суп!.. Может, мы тоже пойдем?-обратился он к спутникам.-Побеседуем, расспросим?..

– -Только не сейчас!-засопротивлялся Чикильдеев.-А то придется пить это пойло! Сомневаюсь, что мы успеем после этого донести вас до ближайшей больницы.

Пердегуст между тем говорил, отбрасывая длинную дрожащую тень:

– -Разрешите сообщить вам содержание научной части сегодняшней сессии.

– -Так вот кто они все тут!-охнул профессор.-Я-то думал: куда ученые из разорившейся науки деваются, а они вот где!

– -Выпали в осадок,-подытожил Сева.

– -Сегодня,-продолжал пердегуст,-заявлены следующие работы. Сначала нам предстоит заслушать сообщение профессора Понпавецкого “Совесть как биохимическая буферная система”, а вслед за ним доклад доцента Цыгмана "О влиянии теленовостей на снижение числа сперматозоидов". После перерыва можно будет заслушать полемическое замечание доктора гипотетических наук Мозявко к одному из предыдущих докладов: "Время наступления глобальной катастрофы: 2117 или 2119 год?”, а под занавес кандидат наук Мелибабаев даст сравнительный анализ использования Бранденбургского концерта Баха и Патетического Трио Глинки для стимулирования роста грибов. Есть возражения? Дополнения? Тогда прошу занимать места!

Собравшиеся в приятном возбуждении расположились вокруг канавы, а к противоположной стене двое общественников вынесли свечи, воткнутые в горлышки бутылок из-под чимишлийского Chardonnay и чумайского Муската, то есть сосудов того совершенно бесполезного типа, которые не берут ни в одном пункте приема стеклопосуды. Кроме этих предметов, предназначение которых было понятно, появились зачем-то большой жестяной чайник, инвалидная клюка и ящик из-под бананов Pinalinda, на который положили черный камень. Потом в круг света между свечей вступила фигура в брезентовой робе, спадающей наподобие римской тоги. Судя по всему, это и был профессор Понпавецкий.

Собравшиеся зааплодировали. Сева в последний момент схватил за руку Потапова, поддавшегося заразному симпозиумному вирусу.

Профессор Понпавецкий между тем встал у стены возле трепетного огня свечей, подобрал клюку и постучал ей о чайник. Чайник подпрыгнул, крышка затренькала, призывая к порядку. Слушатели затихли.

– -Уважаемые коллеги!-начал Понпавецкий.-Больше четверти века я посвятил тому, чтобы попытаться выполнить завет нашего великого учителя Ивана Петровича Павлова, который завещал нам узнать, из чего сделаны наши мысли. Правда, сам Иван Петрович, как мы знаем, в основном исследовал процессы, связанные с пищеварением. Нам же, наследникам его гения, предстоит подняться выше…

При этих словах говоривший вытянул руку, указав пальцем в пространство, и слушатели послушно потянулись глазами вослед.

– -Мы знаем, в каких участках мозга рождаются те или иные мысли и эмоции. Любой младший научный сотрудник биологического института может сегодня заменить себе любое удовольствие вплоть до оргазма электрическим импульсом с грамотно вживленного электрода. Нейрохимия из любого психа сделает нормального спокойного обывателя! Исходя из того, что психическая деятельность человека основана на биологических законах, я попытался выделить фермент управления совестью.

По присутствующим прокатился легкий шум, который докладчик воспринял как одобрение.

– -Я предположил,-продолжил он взволнованным голосом,-что совесть производит на человеческий организм действие, близкое к депрессивному. При депрессии же, как известно, происходит блокировка связей между левой передней и правой задней частями полушарий мозга…

Для наглядности профессор Понпавецкий похлопал себя по лбу и по затылку соответствующими руками. У впечатлительного Чикильдеева при этом заныло в голове.

– -Изучая синтез белков, регулирующих в этой ситуации биологическую деятельность организма, я вывел для себя несколько групп доказанных фактов и через них пришел к гипотезе о том, что строение фермента совести может быть следующим…

Докладчик взял с бананового ящика черный камень, оказавшийся обычным куском угля, поскольку рука Понпавецкого стала резво чертить им на стене научные буквы и цифры.

В конце концов на стене получилось следующее:

Н2НbО5НРО4

По слушателям снова прошел шум; некоторые разглядывали формулу, привстав и нацелив пальцами очки.

– -Выделив искомый фермент,-продолжал Понпавецкий,-я провел несколько опытов, которые дали поразительные результаты. Сейчас я вам кое-что продемонстрирую…