Цель неизвестна. Врата учености - Марик Лернер

Главное, у него там мелькнуло предложение поставить город Оренбург. Не узнать такое название было бы странно. Достаточно известный в будущем город. Казаки были, пока их не извели в советское время. А значит, определенный смысл во всей истории присутствовал. Пусть не до Бухары и Индии, а гораздо ближе, но там поселятся вокруг еще не существующего города русские.

Выходит, имеет смысл поддержать и дать свои кадры для разведки. Ботаник, геолог, живописец (отделение художества существует), геодезист, да мало ли кто. Священники и медики не по этому ведомству, а всех прочих припахать. Пусть жалованье в поте отрабатывают. Нечего сидеть в столице.

— Отныне каждый профессор не менее двух раз в неделю обязан прочесть лекцию в университете для слушателей. Включая любых пожелавших зайти со стороны и привлеченных наукой. А помимо, к нему будет приставлено не менее двух учеников для воспитания.

Вот теперь зашумели открыто. Принуждение же профессоров академии к преподаванию в гимназии и университете вызывало у них откровенное недовольство и протест.

— Пока так и будет, — с нажимом заявила Анна. — Раз уж до сего дня сами не справились, буду заставлять. Кто отлынивать станет, денежные санкции немедленно воспоследуют.

Они, похоже, плакать начнут, судя по физиономиям. А то разбегутся со страшной скоростью в родные земли. Может, и так, но зачем стране нежелающие приложить ум и руки? Пусть валят. Всегда найдутся другие. Пусть рангом ниже, зато готовые на благо работать, а не на свой авторитет.

— В дальнейшем, по вновь написанному и еще не утвержденному регламенту, — она заглянула в лежащий на кафедре листок, — гимназия и университет выделятся из состава академии.

Еще и художественную школу надо. Нечего ей в куче с научниками валяться. А то убожество дикое. Даже архитекторов до сих пор выписывают из-за границы. Хотя Растрелли уже здесь родился, а тоже учился не в родной академии. Короче, и с ней надо что-то сделать в ближайшее время.

— Притом в первой будут состоять ректор — один, учителей — шесть, учеников — шестьдесят, а в университете: ректор — один, профессоров — пять, студентов — тридцать. Это абсолютный минимум, — сказала, глядя на ничуть не успокоенных переговаривающихся. Каждый знал: когда еще замена из русских воспитается, значит, дополнительные обязанности тянуть ему. Сами виноваты. Нечего было манкировать полезной нагрузкой раньше.

Фактически этот мизер пришлось выгрызать с возмущенными воплями. «Подлых» людей старательно вычищали из общих списков. А мы как раз делали обучение под них. Помог аргумент о поступлении дворянских детей в Сухопутный шляхетский корпус, раз уж останутся в свободном плаванье и вынуждены будут куда-то прислониться.

На удивление, Анне-младшей понравилось заниматься полезным. А особое удовольствие она получила, засунув мину в уставы гимназии и университета, небрежно подмахнутые царицей. Все же кое-какие наши разговоры отложились в памяти. Недрогнувшей рукой самолично вписала — все эти ученики на казенном коште должны быть мещане или однодворцы. Прочие могут и на папенькин счет пожить. В любом количестве. Мелочь, а приятно.

От моих былых громадных планов внедрять образование в народ российский осталось чуть-чуть. Начинать всегда сложно. В «немецкой» гимназии учили немецкому языку, начаткам истории и географии, рисованию и танцам (!). Числилось там сто двадцать человек в возрасте от шести до двадцати двух лет, из которых дай бог половина в самом деле училась. Многие «отстали без абшида», то есть просто ушли, не подавая рапорта. Были среди гимназических «мертвых душ» дворянские недоросли, уклонявшиеся от обязательной явки на государеву службу.

В «латинской» гимназии числились сорок человек, но неизвестно, сколько из них учились на самом деле и далеко ли продвинулись. Поэтому данное заявление говорило вроде бы об облегчении труда. На самом деле академики и так не утруждались.

— Средства на нужды гимназии предоставили, определив в сумме четырех тысяч трехсот девяноста восьми рублей и двадцати пяти копеек.

Финансовый вопрос самый сложный. Ей пришлось лично ходить на поклон к тетушке, вышибая резолюцию, а затем в Сенат. Благо императрица подмахнула даже не вчитываясь: науки у Анны Иоанновны находятся на последнем месте по интересам. А в Сенате помычали, однако согласились изыскать в кратчайшие сроки необходимое. Куда им деваться.

— А на академию? — вскричал, вскакивая, Шумахер. — Ежели из общих смет взято и скорой помощи не получим, заведение разрушится, и толь многие тысячи купно с оною честию, которую академия у иностранных ученых себе получила, пропадут без всякой пользы.

— Тоже выделено в размере шестидесяти пяти тысяч на этот год. Но вас, господин Иван Данилович… я ведь не ошибаюсь?..

— Он, — внятно подтвердили из замершего зала.

— …Данные капиталы не касаются. Кунсткамера, библиотека, книжная лавка со всеми находившимися в них вещами и приходно-расходными книгами, пока мы здесь беседуем, опечатаны.

Нартов довольно заржал, хлопая себя по коленям и ничуть не дергаясь при брошенном на него гневном взоре Шумахера. Он получил давно мечтаемое: избавился от вечно вставляющего палки в колеса.

— Я не могу начать новое дело, не имея представления о бюджете и тратах. Посему каждая кафедра и отделение представит, скажем, в течение месяца, конкретные планы работ в этом году с приблизительной сметой. Не смотрите на других, — потребовала резко на очередное переглядывание и недовольный шепот. — Всякий пусть метет перед своей дверью. Если так станут делать, вся улица будет чиста. И я рассчитываю не просто на отписки, в надежде завалить меня бумагами и заставить все бросить. На то у меня есть секретарь. — Она слегка усмехнулась. — Заодно Михаил Васильевич временно станет заведовать административно-финансовыми делами академии, заняв должность директора. Он даже не получит ничего сверх до сих пор невыплачиваемого за звание адъюнкта!

Это был мощный камень в огород любителей материальных благ. Вон я какой альтруист. Чуть не бесплатно готов горбатиться. В адъюнкты Шумахер определил почетные, лишь бы не платить. Сейчас ему аукнется всерьез. К счастью, недовольные взоры не имеют веса и не обжигают. Иначе бы закончил существование прямо здесь и сейчас.

Вряд ли кто из высокоученой братии ко мне относился раньше с уважением. Врачам выскочка из глухой деревни, в кратчайший срок нечто серьезное изготовивший, понравиться не сумел. Невольно свербит про собственное неумение, и хочется опровергнуть чужие заслуги. В лучшем варианте проходил по уровню Нартова. Мастеровитый мужик, обязанный успехам связям наверху. Теперь, похоже, станут ненавидеть и проклинать. Причем, скорее всего, большинству это нисколько не помешает угодничать и подхалимничать.

— Вторично и в последний раз напоминаю: Академия наук существует для пользы государства, а не исполнения частных заказов. А ежели уж такая возможность имеется, то гонорар пойдет в кассу, а не в чей-то карман.

Этим баловались достаточно часто. Мастера и подмастерья выполняли за государственный счет заказы таких влиятельных людей, как фельдмаршал Б.Х. Миних, лифляндский губернатор князь П.А. Голицын, адмирал граф Н.Ф. Головин, фельдмаршал граф Я.В. Брюс, вице-президент Коллегии иностранных дел барон А.И. Остерман. В принципе ничего ужасного, при условии что отныне эти вопросы станут решаться через меня. Отказывать влиятельным лицам нет ни малейшего смысла. Главное — на пользу для всех, а не лично для себя.