Возраст третьей любви - Анна Берсенева

А в пятнадцать лет Женя вытянулась, стала по-подростковому угловатой внешне и замкнутой внутренне. В зоопарк ее уже не поведешь, в ресторан вроде еще рановато, да и зачем водить дочь в ресторан? Но Ириша, конечно, молодец, не сваливает на него свои проблемы. Вон, Людмила его только и жалуется: у Кольки дружки не те, Ритка домой поздно приходит, ты поговорил бы, ты внушил бы…

Когда приходит домой Женя, даже мама не всегда знала, потому что сама обычно возвращалась поздно, особенно если шла после спектакля в ресторан с Виталием Андреевичем.

Впрочем, сильно волноваться необходимости не было.

– За что я спокойна, – говорила Ирина Дмитриевна няне Кате, доживавшей остаток дней в их просторной двухкомнатной квартире, – так это что Женька голову не потеряет. Не такой у нее характер…

– Не загадывай, – на всякий случай возражала няня. – Судьба придет – по рукам свяжет, будто не знаешь.

– Нет, ее – едва ли. Насмотрелась на меня…

А Женя и сама знала, что мама не волнуется совершенно правильно.

Во-первых, в восьмом классе она не пользовалась таким уж головокружительным успехом у мальчишек, чтобы прямо-таки голову от этого терять. А во-вторых, Женя действительно «насмотрелась»… Да и «Евгения Онегина» проходили как раз вовремя, а она прочитала его вообще в пятом классе. Пушкинские слова: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей», – Женя с полным основанием перенесла на мужчин – и не ошиблась.

Она, угловатая, длинноватая, никогда не подпирала стенку на школьных вечерах, никогда не чертила унылые одинокие круги по катку на Патриарших прудах. А ее более симпатичные, раньше сформировавшиеся подружки – пожалуйста, сколько угодно!

– Как это тебе, Женька, удается? – завистливо спрашивала одноклассница Лада Лещинская. – Мы с Олькой вчера даже специально загадали на катке, через сколько минут к тебе кавалер подкатит. Вышло – через пять!

– А у Ольки твоей нос опух! – хохотала Женя. – Потому что ревела всю ночь, что Саша Владимиров ее на Крутову променял! Вот и пусть теперь пари дурацкие заключает.

Секрет был прост как правда. Надо было всего-навсего усвоить стиль общения с мужчинами – ну, пусть не с мужчинами, пока еще с мальчишками; это дела не меняло. Но это «всего-навсего» являло собою целую науку!

Вовремя отвернуться, вовремя смерить презрительным взглядом, вовремя улыбнуться и тут же отвести глаза, вовремя засмеяться и проститься, и назначить следующую встречу – все надо делать вовремя, и все должно быть продумано.

Иногда Женя сама себе удивлялась: как это ей удается так быстро и вместе с тем так спокойно все обдумывать? Но сразу себе же и отвечала: а что, в обморок падать? Ни один из возникающих рядом с нею ухажеров, даже из десятиклассников, даже из студентов, не вызывал у нее такого глупого желания.

Кроме того, она быстро заметила: все они вовсе не так уж обижаются на то, что ее папочка возмущенно называет стервозностью. Ну, конечно, надо знать меру, но в общем-то многое можно себе позволить, совершенно не рискуя потерять кавалера.

Можно не прийти на свидание, а потом спокойно сообщить, что просто забыла.

Можно просидеть вечер в кафе, перепробовав все самое вкусное, а потом встать и, глядя ясными глазами, сказать, что пора домой и погулять уже не получится.

Можно, когда тебе дарят розы, заявить, что у тебя на них аллергия, что ты их на дух не переносишь, а любишь исключительно фиалки – и, мило улыбаясь, вернуть букет.

Да мало ли что еще можно вытворять с мужчинами, если ты видишь, что они млеют от сознания своего превосходства и готовы позволить женщине любой экстравагантный пассаж, лишь бы она не выходила за рамки, очерченные, по их мнению, коротенькому женскому уму!

А прислушиваться к запросам Виталия Андреевича – так это под ноги ему надо лечь, как мама…

Так за чтением, умелым и легким флиртом, размышлениями о жизни прошло Женино отрочество и началась юность.

В день ее шестнадцатилетия мама сказала:

– Знаешь, Женечка, у меня для тебя интересная новость… Что бы ты сказала, если бы я родила второго ребенка?

– Кого-о?! – Женя едва не поперхнулась кружочком колбасы, которую в этот момент пробовала, выкладывая на праздничное блюдо. – Кого, ты говоришь?..

– Ребенка, ребенка! – засмеялась мама. – А что, собственно, такого? Я еще молодая женщина, мне всего сорок лет. А ты у меня рано повзрослела, у тебя уже своя жизнь… Ах, Женечка, если бы знала, как иногда бывает грустно это сознавать! Родился бы маленький, пока еще мой… Ты не обижаешься, что я так говорю?

Женя ошеломленно смотрела в мамины мечтательные глаза, и то, что она при этом испытывала, невозможно было назвать обидой.

Это было только возмущение. Кому она собирается рожать второго ребенка?! Этому… Который и на первого-то не больше обращает внимания, чем на канарейку?! Женя и сегодня слышала утром сквозь сон, как мама потихоньку звонила папаше и просила, чтобы не забыл поздравить дочку…

Но говорить ей об этом было бесполезно, это Женя прекрасно знала. Поэтому она постаралась взять себя в руки и привести другие доводы.

– А театр? – спросила она. – Странно все-таки! Другие актрисы и одного-то завести боятся, дни считают, когда он вырастет. А ты вдруг…

– Театр? – невесело усмехнулась мама. – Женечка, это все не так просто. Ты ведь давно от театра моего отошла, не видишь… У меня такое странное, но такое отчетливое ощущение, что я охладела к театру, понимаешь? И уже давно… Я сначала сама себе не верила, а потом убедилась окончательно. То есть я, конечно, играю, все в порядке. Но я же чувствую, это происходит в основном за счет опыта, профессионализма… Остыло к театру мое сердце! А почему – кто знает?

«Лучше бы оно у тебя к кому другому остыло!» – подумала Женя, но, конечно, промолчала.

– Ну, роди, раз хочется, – пожала она плечами. – А отец счастливый что говорит, кстати?

– Женечка, надо так его знать, как я знаю, чтобы не задавать подобных вопросов! – Мама улыбнулась своей беспомощной улыбкой. – Витя всегда позволял мне делать все, что я хотела. И когда ты должна была родиться… А теперь – ну, он удивился, конечно.

– Плечами, наверно, пожал и сказал: «Твое дело», – не удержавшись, зло хмыкнула Женя. – Как это мило с его стороны! Ну, что о нем думать… Я тебе уже говорила, мама: лишь бы деньги давал.

– Но он же дает… – пробормотала Ирина Дмитриевна. – В этом смысле никогда не было проблем. И отцовство ведь он сразу официально признал, у тебя его фамилия…

– Фамилия шикарная, – усмехнулась Женя. – Что да, то да. Как у посла Великобритании.

– Он порядочный человек, Женя, зря ты так! – горячо воскликнула мама. – А я, знаешь, думаю, – произнесла она уже другим тоном, – вдруг он… как-то по-другому теперь все это воспримет? Все-таки ему уже пятьдесят, в таком возрасте мужчины иначе встречают рождение ребенка, чем в молодости…