Кровь королей - Сурен Цормудян

К вечеру лесному королю стало хуже. Начался сильный жар, и Роберт стал бредить. Удивительно было, что он оставался в ясном сознании до того. Видно, боги даровали ему крепкое здоровье. Но насколько его хватит?

Клир преодолел смятение на удивление быстро. Стоило ему взглянуть на раны, сработала выучка. Ментан стал выкрикивать тюремщикам названия необходимых трав, ягод, орехов. Попросил ступу и пестик. Еще раз осмотрев рану, потребовал опарышей. К счастью, оказался в лагере заядлый рыбак, который нарочно выводил личинок. Откормленные, выращенные в чистоте, они были лакомой приманкой для рыбы, но пришлись весьма кстати и для лечения лесного короля.

Первым отваром Ментан отправил раненого в глубокий сон; жар спал. Вторым он промыл раны и запустил в них горсти копошащихся личинок. Оставив их на какое-то время, он нещадно вымыл опарышей из ран кипяченым вином. К всеобщему изумлению, вместо желтой жижи из ран пошла красная кровь. Использованных опарышей клир велел собрать всех до единого и не мешкая сжечь. Когда на улице стемнело, вернулись гонцы, посланные за рогами оленя и кровью эловепря. К счастью, не с пустыми руками. Кровь вепря успела загустеть, и клир стал разбавлять ее особой настойкой, которую предусмотрительно приготовил заранее.

Было глубоко за полночь, когда он приготовил два снадобья на крови эловепря, в которые подмешивал невесть что, включая толченые панты и мочу Роберта. Одно снадобье велел убрать в темное и прохладное место. Оно должно было настояться. Второе налил в чашу и, разбудив раненого, заставил выпить. Роберт был в бреду и едва ли понимал, что происходит. Может, и хорошо. Мало кто в здравом уме смог бы проглотить отвратительно пахнувшее зелье без остатка. Опустошив чашу, лесной король сразу уснул.

Долгие часы терпеливо наблюдавший за клиром здоровяк Лысая Гора навис над ним всей своей громадой и тихо, но с угрозой спросил:

– Ну что? Он будет жить?

Пленник то пугливо смотрел на великана, то с надеждой – на Олвина.

– Я не могу пока ответить, – молвил Деранс, собравшись с духом.

– А когда сможешь, поимей тебя тринадцатый?! – рявкнул Карл.

– Надо дождаться рассвета. Если после восхода солнца больной перестанет бредить и жар спадет, значит дело идет на поправку. Если же у него будет лихорадка, бред и… – Он снова бросил умоляющий взгляд на Олвина. – В общем… Надеюсь… он проснется и попросит воды… И горшок…

– Изо всех сил молись, клир, – прорычал Карл и, смерив взглядом Олвина, вышел.

Роскошный пир ждал вернувшихся с поистине царской добычей охотников. Весть об удаче, похоже, давно опередила караван, освободившийся от свирепой ноши еще в Гибре. Загородную резиденцию императора Шерегеша наводнили знатные гости, их слуги и рабы. На крыше раскладывали все мыслимые и немыслимые яства. Ожидающие пира вельможи прохаживались в тени здания и виноградников, занимая время светской болтовней, и за ними неотступно следовали рабы с опахалами.

Леону не терпелось вернуться в столицу империи. Разместившись в гостевых покоях загородной резиденции, он наконец смог помыться как следует и переодеться. Делал он это все, однако, торопливо. Все помыслы его были о том, что где-то поблизости Инара. Конечно, Леон не мог броситься к ней с объятиями и поцелуями. Даже посмотреть на нее он бы не мог, когда вокруг столько придворных сплетников. Но спешил увидеть свою наложницу Шатису. И вовсе не потому, что истосковался по ее бархатистой светло-бронзовой коже и молодому умелому телу. Он хотел поскорее расспросить ее об Инаре.

Однако, протискиваясь в толчее гостей и ловя на себе любопытные взгляды, покоритель тиранодракона не находил карих глаз возлюбленной. Поначалу воодушевленный, Леон все больше мрачнел, и когда стольники зазвонили в колокольчики, он уже был мрачнее мрачного.

Сев за трапезный стол, он равнодушно взирал на еду, хотя еще недавно желал вкусить изысканной пищи. Но сейчас все его мысли витали где-то далеко от пиршественного стола. Он пропустил мимо ушей слова Кристана Брекенриджа, который забеспокоился, выдержит ли крыша резиденции столько народа.

Леона даже не опечалило появление баронского сынка Уильяма Мортигорна. Кожа Билли стала смуглее, а глаза как всегда блестели, словно в них отражались золотые монеты.

– Приветствую, друзья мои! – радостно говорил Мортигорн. – Пока вы прохлаждались на увеселительной прогулке, я даром времени не терял! Отец мой, да и твой, Леон, тоже, будут мною довольны. Я заключил несколько весьма успешных сделок. Скоро Гринвельд получит много яшмы, соли, слоновой кости, пурпурных красителей по гораздо более выгодным ценам, нежели раньше. Мы теперь не будем пользоваться услугами перекупщиков. Надо только, чтобы его величество предоставил моему отцу во владение три или четыре добрые галеры.

– Это ты называешь выгодой? – усмехнулся сир Нордвуд. – И во сколько обойдется королевской казне желание рода Мортигорнов иметь собственный флот?

– Глупец ты, и в торговле не смыслишь. Впрочем, что взять с рыцаря.

Билли вел себя на удивление заносчиво. Похоже, он искренне гордился собой.

– Был бы ты, что ли, поосторожнее в словах, жирдяй, – нахмурился Харольд. – Иначе как бы твое холеное личико не украсили синяки.

Мортигорн лишь небрежно отмахнулся.

– Послушай, Леон. Напиши отцу, что я могу закупать товары напрямую. И что мне нужны лишь корабли. Сейчас, конечно, придется раскошелиться. Зато потом расходы окупятся сторицей. Слышишь, Леон?

– Слышу, слышу, – равнодушно отозвался принц, украдкой глядя в сторону императора.

Наложниц и жен рядом не было. Значит, Инару ему сейчас не увидеть.

– Ты напишешь отцу?

– Я подумаю…

– Да что тут думать? – взвизгнул Уильям. – Я ведь во благо Гринвельда стараюсь!

– Не сомневаюсь…

Как и наследник гринвельдского престола, Брекенридж к еде не притронулся. Среди музыки, чавканья, лязга приборов и гортанных голосов чужого языка Кристану было не по себе. Он вспоминал бедолагу, которого съел пеший дракон. Вспоминал двух повешенных. Вспоминал казнь на арене Гибры. А еще он думал о своей очаровательной Никки.

* * *

Закат окрасил небо в багрянец. Прохлада украдкой проникла в жаркую страну. Только упав на постель как есть, не раздеваясь, Леон наконец понял, насколько устал. Глаза закрывались сами собой. Он лежал, повернув голову в сторону окна, и постепенно проваливался в сон. Сегодня он так и не увидел ее. Но он уже во дворце. Инара где-то рядом… Быть может, во сне он ее увидит… Сны открывают двери в миры, которые недосягаемы наяву. Там можно то, чего здесь нельзя. Там можно прикоснуться к ней…

Внезапно Леон распахнул глаза. Сон будто смыло ведром холодной воды. Он поднялся. Что, если Инара будет ждать его сегодня там, на террасе? Она ведь знает, что ее молодой лев вернулся. Не может не знать.