Свадебное платье жениха - Пьер Леметр

Но Софи не умирает. Наконец она поднимает голову. На смену отчаянию мало-помалу приходит свирепая ярость. Она встает, вытирает щеки, гнев ее спокоен и неколебим. Франц может появиться в любой момент, это больше не имеет значения, она готова убить его.

Софи повсюду на стенах, за исключением правой перегородки, где всего три снимка. Десять, двадцать, тридцать растиражированных отпечатков, в разной раскадровке, в разном цвете, черно-белые, тонированные сепией, ретушированные, три снимка одной и той же женщины. Сары Берг. Софи впервые видит ее. Сходство с Францем поразительное, глаза, губы… На двух снимках она молодая, явно не больше тридцати лет. Красивая. Даже очень красивая. На третьем снимке конец уже близок. С потерянным взглядом она сидит на скамейке у газона, где склоняется плакучая ива. Лицо у нее неживое.

Софи высморкалась, села за стол, подняла крышку ноутбука и нажала на клавишу пуска. Через несколько секунд высветилось окно для пароля. Софи посмотрела на часы, отвела себе еще сорок пять минут и начала с очевидного: софи, сара, мама, йонас, оверней, катрина…

Через сорок пять минут попытки пришлось прекратить. Она аккуратно закрыла крышку и взялась за осмотр ящиков. Обнаружила множество своих вещей, иногда тех же, которые были на пришпиленных к стене фотографиях. У нее еще остается несколько минут до назначенного себе самой срока. Перед самым уходом она открывает тетрадь в мелкую клеточку и начинает читать:

3 мая 2000 года

Только что я впервые ее увидел. Ее зовут Софи. Она выходила из дома. Я сумел разглядеть только силуэт. Видно было, что она торопится. Села в машину и газанула так, что я еле поспевал за ней на мотоцикле.

Конфиденциальная информация

От доктора Катрины Оверней, клиника Арман-Брюсстер, доктору Сильвену Леглю, директору клиники Арман-Брюссьер

16 ноября 1999 г.

Клиническое заключение

Пациентка: Сара Берг, урожденная Вейс

Адрес: (см. адм. данные)

Дата рождения: 22 июля 1944 г., Париж (Одиннадцатый округ)

Профессия: не имеет

Скончалась: 4 июня 1989 г. в Мёдоне (92)

Мадам Сара Берг была впервые госпитализирована в сентябре 1982 г. (клиника Пастера). Медицинская карта нам передана не была. Впоследствии нам пояснили, что госпитализация была произведена по настоятельной просьбе ее супруга, Йонаса Берга, но с согласия пациентки. Очевидно, она не оставалась в клинике дольше срока первичного обращения по срочным показаниям.

Мадам Сара Берг была госпитализирована вторично в 1985 г. доктором Рудье (клиника Парк). В тот период у пациентки диагностировались выраженные хронические депрессивные симптомы, проявления которых наблюдались в течение весьма длительного периода (первые из них проявились в середине 60-х гг.). Госпитализация, явившаяся следствием попытки суицида при помощи барбитуратов, имела место с 11 марта по 26 октября.

Я лично начала лечение Сары Берг в июне 1987 г., во время третьей госпитализации (закончившейся 28 февраля 1988 г.). Позже я узнала, что попытка суицида, явившаяся причиной госпитализации, была уже третьей, две предыдущие произошли соответственно в 1985 и 1987 гг. Modus operandi[12] этих суицидальных попыток, носивший всегда медикаментозный характер, может расцениваться как стабильно-постоянный. Состояние пациентки явилось показанием к применению комплексных сильнодействующих мер как к единственному эффективному средству, способному предотвратить новые СП. Результат лечения: пришлось ждать до конца июля 1987 г., чтобы наладить реальный контакт с пациенткой.

Когда мы этого добились, Сара Берг, которой к тому моменту исполнилось сорок три года, оказалась женщиной, обладающей живым и реактивным интеллектом, богатым и даже усложненным словарным запасом и развитой способностью к планированию. Знаковым событием, наложившим отпечаток на всю ее жизнь, очевидно, оказалась депортация родителей и их последующее уничтожение в лагере Дахау вскоре после ее рождения. Первые проявления депрессивности с элементами делирия, по всей видимости, крайне ранние, должны были усилить чувство собственной вины — вполне распространенный симптом при данной структуре заболевания, — доведя его до мощной нарциссической ущербности. Во время наших бесед Сара постоянно возвращалась к разговору о родителях и часто задавалась вопросом об исторической оправданности (с формулировкой: почему они?). Этот вопрос, разумеется, свидетельствует о наличии более ранних психических травм, связанных как с потерей любви другого лица, так и с потерей осознания собственной ценности. Сара, и это следует подчеркнуть, представляет собой личность крайне трогательную, иногда даже обезоруживающую своей безграничной искренностью, с которой она готова подвергать себя самоанализу, иногда доходя в этом до опасной черты. Учитывая, насколько потрясают ее рассказы об аресте родителей, как и об отказе от траура — он был лишь отложен ради столь же активной, сколь и секретной деятельности по поиску и расспросам выживших, — Сара являет собой существо болезненно чувствительное, одновременно наивное и проницательное. Невротическая основа ее развития в раннем возрасте послужила толчком к тому, чтобы чувство вины выжившего переросло в комплекс собственной недостойности, часто встречающийся у многих сирот, которые бессознательно трактуют «уход» родителей как доказательство того, что сами они несостоятельны как дети.

Завершая данный анамнез, мы должны заметить, что такой общеизвестный фактор, как генетическая предрасположенность, по очевидным причинам лежащая за пределами данного исследования, мог способствовать развитию болезни Сары Берг. Соответственно, наши рекомендации направлены на тщательное наблюдение за прямыми потомками данной пациентки, у которых весьма велика вероятность проявления депрессивных симптомов с патологическими установками и навязчивыми идеями.

Франц вернулся в середине ночи. Софи проснулась, услышав звук открываемой двери, и тут же погрузилась в ложный сон, который она так хорошо научилась имитировать. По его шагам в коридоре, по хлопанью дверцы холодильника она поняла, что он очень возбужден. Он, всегда такой спокойный… Она различила его силуэт в дверях спальни. Постояв, он подошел к кровати, опустился на колени. Погладил ее волосы. Он казался задумчивым. Вместо того чтобы лечь, несмотря на столь поздний час, он вернулся в гостиную, потом отправился на кухню. Ей показалась, что она слышит шуршание бумаги, как если бы он открывал конверт. И наступила тишина. Спать он так и не лег. Наутро она обнаружила его на кухне сидящим на стуле с потерянным взглядом. Он снова показался безумно похожим на Сару, но еще и пребывающую в безнадежном отчаянии. Он словно постарел на десять лет. Поднял на нее глаза, но смотрел как бы сквозь нее.

— Ты заболел? — спросила Софи.

Она плотнее запахнула халат. Франц не ответил. Так они и оставались довольно долгое время. Странным образом у Софи создалось впечатление, что это молчание, такое новое и неожиданное, было первым общением между ними с момента знакомства. Она представления не имела, что именно послужило причиной. Дневной свет просачивался сквозь кухонное окно, пятная ноги Франца.