"Волчьи стаи" во Второй мировой. Легендарные субмарины Третьего рейха - Алекс Громов

Одной из «побочных», но тем не менее оставивших свой след в истории Второй мировой войны ветвей действий немецких субмарин была охота на британский крейсер «Эдинбург», перевозивший советское золото для оплаты союзникам поставок по ленд-лизу. Так начало этих событий описывает российский военный историк и моряк Владимир Шигин в книге «Загадки золотых конвоев»: «В субботу, 25 апреля 1942 г., командир „Эдинбурга“ Хуг Фолкнер, бросив якорь на рейде Ваенги, дал официальную расписку советскому правительству за груз, доставленный на двух баржах, охраняемых солдатами НКВД. Золото, перевозимое на „Эдинбурге“, было уложено по пять брусков прямоугольной формы в каждый ящик. Все бруски были проштампованы советским официальным государственным знаком — „серп и молот“. В 93 небольших необструганных деревянных ящика, опечатанных двумя сургучными печатями Гохран, было помещено 465 слитков золота. Всего переправляемая партия золота составляла 5 тысяч 535,6 килограмма золота высшей пробы. Стоимость его равнялась 6 миллионам 227 тысячам долларов».

Через три дня, вечером 28 апреля 1942 г. крейсер в сопровождении двух эсминцев вышел в Баренцево море и утром следующего дня вступил в охранение следовавшего в Британию конвоя QP-11. Утром следующего дня был замечен немецкий самолет-разведчик, а на следующий день по крейсеру была выпущена торпеда. После этого находившийся на борту «Эдинбурга» контр-адмирал Стюарт Бонэм-Картер приказал командиру крейсера выйти в голову каравана на расстояние 15–20 миль и передвигаться со скоростью 18–19 узлов широким противолодочным зигзагом. Шифровальщик крейсера «Эдинбург» Джон А. П. Кеннеди в своих воспоминаниях так описывает происходившее: «Малая скорость конвоев затрудняла уклонение. По этим причинам „Эдинбург“ был очень уязвимым при движении в конвое. Несколько безуспешных торпедных атак по нему в ночные часы только подчеркнули опасность. Возникла дилемма: должен ли корабль оставаться в конвое на положении „сидящей утки“ или двигаться отдельно, подвергаясь риску воздушных и торпедных атак? И может ли он ослабить конвой, взяв с собой корабли охранения?.. Рано утром в четверг 30 апреля две подводные лодки выпустили торпеды в „Эдинбург“, напомнив о его уязвимости при движении со скоростью конвоя. Его длинный силуэт представлял собой заманчивую мишень. Снова возник вопрос: оставаться в конвое или идти независимо от него? Свидетельства, полученные мною позже от тех, кто находился в то время на мостике, указывают, что между командиром и адмиралом были разногласия по поводу ухода без сопровождения… „Эдинбург“ покинул конвой рано утром 30 апреля и обогнал его на 20 миль».

Корветтен-капитан Макс Тихарт, командир немецкой лодки U-456, получив в 11 часов 20 минут сведения о находящемся в зоне прямой видимости английском крейсере, следующем без эскорта, отдал приказ начать его преследование. Через несколько томительных часов, в 16:10, выбрав оптимальный момент для атаки, субмарина с расстояния 1200 м выстрелила тремя торпедами. На «Эдинбурге» заметили их след, но не успели произвести маневр, в итоге две из трех торпед поразили цель, попав в центральную часть корпуса и в кормовую часть, в результате чего кормовая оконечность вместе с рулем и двумя винтами оторвалась и пошла ко дну.

Командир немецкой субмарины решил перестраховаться и, опасаясь бомбардировки глубинными бомбами, скомандовал погружение. Выждав около часа, лодка всплыла и стала готовиться к новой, завершающей атаке, но тем временем к крейсеру подошел эсминец «Форестер», едва не протаранивший субмарину своим форштевнем. О дальнейшем плавании «Эдинбурга» к Англии речи быть не могло, и поэтому крейсер двинулся обратно в Мурманск, до которого было 250 миль.

Дальнейшие события, связанные с гибелью судна, изложил в одной из своих работ С. Роскилл: «После полудня 1 мая вслед за безрезультатной атакой немецкими торпедоносцами конвоя появились три эсминца противника. Они предприняли не менее пяти попыток прорваться к конвою, но умело и решительно действовавшее охранение (оно было значительно слабее атакующей стороны) не допустило этого. Погибло одно советское судно. Не добившись успеха, немецкие эсминцы оставили конвой QP-11. Остаток пути он прошел без инцидентов.

Тем временем „Эдинбург“ медленно шел на восток; вечером 1 мая к нему присоединились четыре тральщика. А рано утром следующего дня появились немецкие эсминцы. Последовала серия схваток, в ходе которых крейсер повредил и вывел из строя эсминец противника, но сам получил торпеду в среднюю часть, которая расколола его почти пополам. Оба эсминца также были тяжело повреждены и вышли из строя. Таким образом, все три английских корабля остались без хода, и почти все их вооружение не действовало. Два эсминца противника могли уничтожить английские корабли, но они, сняв команду со своего поврежденного корабля и затопив его, ушли. Английские эсминцы сумели дать малый ход. Тральщики сняли экипаж крейсера, и он был потоплен торпедой».

По словам одного из британских моряков, команда крейсера мужественно сражалась, и, перебравшись на другие суда, стойко перенесла гибель своего корабля: «„Эдинбург“, демонстрируя чистокровную породу до конца, грациозно погрузился кормой в течение трех минут. Потом мы все спустились вниз, приняли по рюмке крепкого рома и, к счастью, не атакуемые ни подводными лодками, ни самолетами, со скоростью девять узлов направились в Кольский залив. В это время причина нашего несчастья, U-456, находилась прямо под крейсером, и когда она погружалась, сильный шум от тонущего корабля дал понять экипажу, что они сами едва не были погребены в ледяной могиле. Однако лодка уцелела, и командир ее получил Железный крест, но годом позже U-456 потопили самолеты и эскортные корабли у Азорских островов».

Остается вопрос — а куда делись те самые пять с половиной тонн золота? Неужели они были извлечены с тонущего судна, из полузатопленных и, возможно, разрушенных нижних помещений крейсера? Сколько для этого понадобилось бы человек, учитывая тот факт, что часть команды была занята вопросом выживания (на дополнительное время!) судна и подготовкой к отражению очередного возможного нападения немцев?

Какова была реакция хозяев этого золота, застрахованного в Гохране СССР от транспортных и военных рисков? По словам Владимира Шигина, «США получили свою плату от Госбанка СССР, который, в свою очередь, 12 сентября 1944 г. получил страховую сумму от Госстраха СССР (ныне Ингосстрах) в размере 6 миллионов 227 тысяч долларов. Бюро страхования военных рисков английского правительства выплатило Госстраху СССР свою долю страховки в размере двух миллионов долларов (500 тысяч английских фунтов стерлингов). С момента этих выплат все права на груз золота, оставшийся на крейсере, перешли к Госстраху СССР и Английскому правительственному бюро. После этого о погибшем золоте все как будто забыли, но, как оказалось, не навсегда». Англичане, объявившие «Эдинбург» военным захоронением, после окончания войны, обратились к советскому правительству с предложением о подъеме золота «Эдинбурга». Ведь погибшие золотые слитки продолжали оставаться собственностью СССР. Уже в 80-е годы XX века после нескольких экспедиций золото, за исключением пяти пропавших слитков, было поднято на поверхность. Корветтен-капитан Макс Тихарт мог бы гордиться тем, что залпы его субмарины в итоге отправили на дно такое сокровище…