Границы человечного - Анна Шульгина

– Да. Полностью. И это моё решение, менять которое не собираюсь. И становиться такой, – кивнула на тетку, замершую в напряженной позе, – не хочу. Лучше прожить шестьдесят лет, но человеком, чем сотню – убийцей детей.

Пока говорила, концентрировала силу, потому что бабкина аура становилась нехорошего оттенка. Похоже, не сговариваясь, занимались мы одним и тем же.

– Тогда выбора у меня просто нет.

О том, что в доме, помимо родни, была ещё и домработница, я позорно забыла. Как и том, что она не из нашего клана, сестра одного из теткиных мужей пожелала присоединиться к роду Журавлевых, пусть и в качестве прислуги.

Вспомнилось это, когда, резко обернувшись, увидела, что она замахивается каким-то дрыном.

Таки я была права, говоря Леше, что ни одна ведьма не устоит перед ударом по голове.

Вот и я не устояла, хотя дать застать себя врасплох два раза за сутки это уже реальный перебор.

«Я тебя породил, я тебя и убью!»

Н.В. Гоголь, «Тарас Бульба»

Интересно, час уже прошел или нет?

Это было первой мысль, второй же стало почти удовлетворение – таки предчувствия меня не обманывали.

Удовлетворение вдвойне спорное, раз очнулась в неизвестном помещении. И теперь, в отличие от прошлого раза, связанная. Можно сказать, испытала все грани удовольствия.

И с бабкиным утверждением, что я дура, соглашалась безоговорочно. Потому что только особа крайне недалекого ума поверит этой старой гюрзе.

Хорошо хоть связали меня весьма условно, к тому же руки за спину заводить не стали, поэтому, рискнув зубами, уже через пару минут растирала освобожденные запястья. Они не занемели, что говорило в пользу недолгой отключки, но надо же чем-то себя занять.

– Проходи сюда, раз очнулась.

Признаться честно, вздрогнула, услышав бабкин голос. Шел он откуда-то из глубины комнаты. Не мудрено, что рассмотреть сразу не смогла, ещё одна экономная на мою голову – пара свечей на сотню квадратных метров помещения это уже скупердяйство.

– Сколько прошло времени?

– Час на исходе. Голова сильно болит? – Беспокойство в голосе было таким неподдельным, что пришлось себя ущипнуть. Нет, все-таки не сплю.

– И что дальше?

Попытавшись обратиться к своей силе, поняла, что она при мне, но какая-то странная. Более насыщенная и, одновременно, заторможенная. Как будто новокаином обкололи.

– А дальше мне придется сделать то, ради чего сюда приходят, – она распрямилась, на секунду поморщившись. – Думаешь, ты первая, кто взбрыкнул?

– Уверена, что нет, – прощупав карманы, убедилась в отсутствии мобильника. Вот и верь после этого ведьмам, мало того, что оглушили, так ещё и обобрали. – Ты же помнишь, что я пришла сюда не одна?

– Помню. Вот только он тебя судил. И кто поручится, что ты не затаила зло? А потом и отомстила, причем, не только ему, но и его сыну. Поняла, что совершила, и покончила с собой. Да, дорогая, убить тебя мне придется.

Дальше слушать я не стала, сконцентрировав энергию на кончиках пальцев и…

Ничего не произошло.

Сила ощущалась, но не отзывалась. И это не было похоже на действие отвара. Это вообще ни на что из ранее мной испытанного не было похоже.

– Это святилище, здесь магия работает иначе. Более узконаправленно, – она даже не вздрогнула, спокойно и даже расслабленно стоя в нескольких шагах от меня. – И ты опять не первая, кто пытается убить здесь главу клана. Не выйдет.

– Зачем тогда связали?

– Чтобы ты повозилась и не отвлекала меня.

– И чего же мы ждем?

Она на секунду прислушалась и растянула губы в улыбке, уже не дававшей усомниться в её невменяемости:

– Гостей. Он же обещал прийти за тобой, радуйся – твой любовник сдержал слово.

Стоило это произнести, как всё встало на свои места. Моя мать нужна была исключительно в качестве приманки. И приманки говорящей – она, сама того желая, заставила меня прийти сюда. Мы были не просто глупы, а бесконечно наивны, раз решили, что всё контролируем.

Ладно, силой я пользоваться не могу, но ведь двигаюсь всяко быстрее восьмидесятилетней старушки. Напасть на неё совсем не вариант, она аналог жрицы в этом месте, и ничего путного из попытки её убить не выйдет.

Вот только, стоило мне развернуться и рвануть в сторону предполагаемого выхода, как воздух не просто уплотнился, а стал, как кисель. А я себя ощутила мухой в янтаре.

– Не так быстро, – бабка закончила перемешивать в пиале нечто вонючее и подошла ко мне. – Знаешь, мне действительно жаль, но я вынуждена это сделать. У тебя огромный потенциал, у меня был намного меньше. И так нерационально им распорядиться…

Марьяна Никитична с досадой покачала головой, без страха отворачиваясь. Правильно, чего бояться, сделать что-то толковое я не могу. Разве что заболтать до полусмерти.

– И как вы объясните мою смерть клану?

– Очень просто. Ты же слышала про отречение?

Да, слышала. Более того, сама про него думала, сразу перед тем, как меня вырубили.

Ритуал этот был древним и нёс сакральный смысл – не просто исключение из семьи, а уничтожение любого упоминания об отступнике. Со мной такого не делали, ведь тогда я стану чужой клану, а это было невыгодно.

– Конечно.

– Так вот, слышать ты про него слышала, но знаешь не всё, – она одну за другой зажигала свечи, стоявшие на столе, и комната постепенно проступала из темноты.

Судя по отсутствию окон, это подвал. А там и черт его знает, наверняка не скажу.

– И вы решили меня убить под шумок, ведь потом даже имя отступника произносить нельзя?

Перспектива тухлая, помощники, которые вот-вот должны появиться, и вовсе обострят ситуацию до невозможности.

– Нет, это не понадобиться. – Последняя толстая свеча у самой двери окрасилась каплей живого огня. – Сам по себе ритуал исключения из рода довольно простой, но есть одно «но».

– Как и всегда.

– Как и всегда. Чем сильнее тот, кого изгоняют, тем меньше шансов у него выжить. Ты не сможешь, точно говорю.

Замечательная перспектива.

Как же обидно признавать, что она меня переиграла… Но сдаваться раньше времени я не собиралась, пока жива, всегда есть возможность бороться. Просто у меня эта возможность сильно ограничена.

За разговором у меня получилось передвинуться на считанные сантиметры. Пока стою без движения, даже намека на чары нет, но стоит шевельнуться, как тут же давление многократно усиливалось, грозя раздавить.

– И чем это поможет клану?