Патрульные апокалипсиса - Роберт Ладлэм

— Чудесно, -простонал советник министерства иностранных дел, смакуя бренди и потягиваясь. — Ты это так хорошо делаешь, но ты ведь все делаешь хорошо!

— Стараюсь, дорогой Олли. Моя мать — умная старая курица, право. Она говорит, что мы, христиане, должны гордиться, что служим тем, кто лучше нас, потому что в Библии сказано: лучше давать, чем брать, или что-то такое.

— Тебе необязательно разговаривать, дорогое дитя, — прервал ее Мосдейл, хмурясь от раздражения. — Сейчас время новостей Би-би-си, не так ли? — Он взглянул на часы. — И в самом деле! Думаю, хватит массажа, милочка. Почему бы тебе не включить телевизор, а потом пойти наверх и принять ванну. Я приду к тебе позже, так что жди меня, ангел мой.

— Обязательно, Олли. И я надену ночную рубашечку, которая тебе так нравится. Видит Бог, ее совсем просто надевать — она такая малюсенькая.

Экономка-наложница включила телевизор, послала Мосдейлу воздушный поцелуй и, покачивая бедрами, направилась к лестнице, ведущей наверх.

Диктор Би-би-си с бесстрастным лицом и голосом начал с последних событий на Балканах, перешел к новостям из Южной Африки, коротко коснулся достижений Королевской академии наук и, сделав паузу, произнес фразу, заставившую Оливера Мосдейла выпрямиться и впериться в экран.

"Из Уайтхолла поступили сообщения о том, что ряд членов парламента и другие правительственные чиновники глубоко возмущены явным вмешательством британской разведки в их личную жизнь. Джефри Биллоуз, член парламента от Манчестера, выступил с осуждением методов «полицейского государства», заявив, что о нем расспрашивали соседей и даже приходского священника. Другой член парламента Энгус Фергюсон заявил, что не только допрашивали его соседей, но рылись в его мусорных баках, а в книжном магазине, куда он часто ходит, узнавали, какие он покупает книги. Очевидно, даже министерство иностранных дел беззащитно, поскольку несколько высокопоставленных чиновников сообщили, что предпочтут уйти в отставку, чем стать жертвами такой «исключительной глупости», как сказал один из них. Их имена по просьбе министра остаются в тайне.

Эти события, как в зеркале, повторяют новости из Соединенных Штатов, где известные фигуры в правительстве — и вне его — подвергаются подобным вторжениям в личную жизнь. В «Чикаго трибюн» опубликована статья под заголовком: «Это охота на неперестроившихся коммунистов или на Перестроившихся фашистов?» Мы здесь, на Би-би-си, будем держать вас в курсе событий.

Теперь о болезненном вопросе, касающемся хорошо всем знакомых причуд королевской семьи..."

Мосдейл вскочил с кресла, выключил телевизор и бросился к телефону, стоявшему у стены на столике времен королевы Анны, и торопливо набрал номер.

— Что, черт возьми, происходит? -крикнул советник, обращаясь к министру иностранных дел.

— У вас есть время. Рут, — сказал женский голос. — Мы собирались позвонить вам утром и порекомендовать не ходить в Уайтхолл. До вашего отдела еще не добрались, но они уже близко. На ваше имя забронирован билет на «Бритиш эйр», вылетающий в Мюнхен завтра, в двенадцать часов дня. Все подготовлено.

— Это не годится. Я хочу улететь сегодня!

— Подождите, пожалуйста, я проверю по компьютеру. — Наступившая пауза была мучительна для Мосдейла. Наконец голос произнес: — Есть рейс «Люфтганзы» на Берлин в одиннадцать двадцать. Успеете?

— Конечно, черт побери, успею. — Оливер Мосдейл повесил трубку и, выйдя в холл к лестнице, закричал наверх: — Ангел мой, собери мои вещи! Всего лишь смену белья, как и раньше. Быстро!

Наверху у перил появился голый «ангел».

— Куда ты собрался, любимый? Я сейчас надену рубашечку, которую ты так любишь снимать. Это блаженство, не правда ли, Олли?

— Замолчии делай, что тебе говорят! Я должен кое-куда позвонить. Надеюсь, когда я закончу разговор, мой чемодан будет здесь! — Мосдейл подбежал к столику и, схватив трубку, набрал номер.

— Я уезжаю, — сказал он.

— Определитель показывает, что это номер Рута, Это вы, Перевертыш?

— Вы прекрасно знаете, что я. Позаботьтесь о моих делах здесь, в Лондоне.

— Уже позаботился. Перевертыш. Дом выставлен на продажу, вырученная сумма будет переведена в Берн.

— Вероятно, вы заберете половину...

— По меньшей мере, герр Рут, — перебил его голос в трубке. — Полагаю, это вполне справедливо. Сколько тысяч я на свой риск перевел в Цюрих?

— Но вы же из наших!

—Нет, нет, вы ошибаетесь. Я всего лишь посредник, оказывающий услуги не слишком порядочным людям, которые при случае предают государство. Но откуда же мне об этом знать?

— Вы — продажный меняла!

— Ошибаетесь, Перевертыш. Я экспедитор, хотя порой мне это совсем не по вкусу. Честно говоря, вам повезет, если вы получите за свой дом десять фунтов. Видите ли, вы мне не нравитесь.

— Вы же работали на меня... на нас... несколько лет! Да как вы смеете говоритьтакое?

— Так же просто я могу и не объяснять это вам. Прощайте, Перевертыш, но помните: одно остается неизменным в наших отношениях — конфиденциальность отношений клиента и адвоката. В этом моя сила.

Адвокат повесил трубку, а Мосдейл окинул взглядом огромную гостиную, с огорчением думая, что никогда больше не увидит дорогих его сердцу вещей. Он распрямил плечи и стал по стойке «смирно», вспомнив, что кричал ему сверху лестницы отец в день объявления войны:

"Мы будем сражаться за Англию, но не тронемГитлера! Он куда больше прав, чем неправ! Низшие расы разлагают наши нации. Мы победим в этом временном конфликте, создадим объединенную Европу и сделаем его de facto[62]канцлером континента!"

Молодая экономка, облачившись в коротенькую ночную рубашку, стащила с лестницы чемодан.

— А ну, любовь моя, расскажи, что происходит!

— Возможно, я смогу прислать за тобой позже, но сейчас мне необходимо уехать.

— Позже? Что это значит, Олли?

— Некогда объяснять, не то я опоздаю на самолет.

— А как же я? Когда ты вернешься?

— Не скоро.

— Вот уж, здравствуйте и прощайте! А мне чего делать?

— Живи здесь, пока кто-нибудь не вышвырнет тебя.

— Вышвырнет?

—Я все сказал.

Мосдейл, схватив чемодан, бросился к двери, распахнул ее и застыл в изумлении. Лондонский туман превратился в ливень, а на кирпичных ступенях его дома стояли два человека в плащах. За ними, на улице, виднелся черный фургон с антенной на крыше.

— Согласно указанию ваш телефон прослушивался, сэр, — сказал один из них. — Думаю, вам лучше пойти с нами.