Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 1 - Николай Васильевич Сычев

М.И. Туган-Барановского, могут быть приведены к органическому синтезу. Дело в том, что Д. Рикардо исходил из объективных факторов, а К. Менгер – из субъективных. Если иметь в виду психологические факторы, то вторая точка зрения должна быть признана совершенно правильной. Вместе с тем средства производства ценятся обычно потому, что при их помощи производятся необходимые предметы потребления; например, виноградник ценится лишь постольку, поскольку имеет ценность добываемое посредством него вино, молотильная машина – лишь постольку, поскольку имеет ценность вымолачиваемый при ее помощи хлеб, и т. д.[449]

Коренной порок данных рассуждений заключается в том, что их автор сознательно отождествлял понятие ценности с понятием стоимости, стремясь на этой основе соединить две вышеуказанные теории и тем самым устранить существенное различие между ними. Но, обладая реальным чутьем, он отдавал должное трудовой теории стоимости. По его мнению, совершенно бесспорно то обстоятельство, согласно которому количество произведенных продуктов находится в прямой зависимости от трудовой стоимости их производства. Более того, именно «трудовая стоимость производства регулирует предельную полезность производимых продуктов; величина же трудовой стоимости производства данного продукта зависит не от нашей воли, а определяется объективными условиями производства. А так как общая ценность затраченных средств производства данного продукта не может не зависеть от количества затраченных средств производства, количество же это определяется объективными условиями, а не нашими субъективными расценками, то, в конце концов, объективные условия производства определяют нашу расценку производимых продуктов, как предметов потребления, так и средств производства (курсив наш – Н.С.)».[450] Как говорится, что и требовалось доказать. Стоимость (ценность) любых продуктов определяется отнюдь не субъективными оценками, как утверждает теория предельной полезности, а объективными условиями производства этих продуктов, т. е. трудом, затраченным на их изготовление.

Переходя к более подробному рассмотрению второй основной логической категории хозяйства – стоимости, М.И. Туган-Барановский отмечал, что эта категория, как и категория ценности, есть не что иное, как сам человек, мыслимый как деятельный субъект (элемент, по терминологии автора) хозяйства. Поэтому «обе категории не только тождественны, но, в известном смысле, противоположны, как получка противоположна затрате».[451]

Под стоимостью какого-либо хозяйственного предмета М.И. Туган-Барановский понимал хозяйственную затрату, совершенную для приобретения этого предмета; соответственно, под трудовой стоимостью – труд, затраченный на производство хозяйственного предмета. В таком качестве «трудовая стоимость есть, наряду с ценностью, основная логическая категория хозяйства, почему трудовую стоимость можно признать абсолютной стоимостью».[452]

Проводя различие между стоимостью и ценностью, М.И. Туган-Барановский полагал, что всякий хозяйственный процесс есть деятельность человека, направленная на удовлетворение его потребностей. При этом «категория хозяйственной ценности имеет отношение к этим последним; но сама хозяйственная деятельность человека не захватывается категорией ценности. Поэтому научное понимание хозяйственного процесса предполагает рядом с категорией ценности также и самостоятельную категорию трудовой затраты, абсолютной стоимости. Обе категории взаимно восполняют друг друга и образуют собой две основные категории экономической науки, причем в категории стоимости человек является деятельным элементом хозяйства, а в категории ценности – элементом пассивным, воспринимающим известные ощущения».[453]

Подобная трактовка свидетельствует о полном банкротстве концепции М.И. Туган-Барановского. Оказывается, что категория ценности отображает лишь потребности человека, но вместе с тем она не имеет никакого отношения к хозяйственной деятельности. Здесь на первый план, по словам автора, выступает категория стоимости (абсолютная), выражающая трудовые затраты в процессе этой деятельности. Если первая категория характеризует человека как пассивного субъекта хозяйства, способного лишь воспринимать известные ощущения, то вторая, напротив, характеризует человека как активного субъекта хозяйства, производящего определенные продукты.

Спрашивается, стоило ли прилагать столько настойчивых усилий, чтобы так рьяно и с таким апломбом превозносить до небес теорию предельной полезности, связывая с ней так называемую «маржиналистскую революцию» в экономической науке? Ведь общеизвестно, что ключевую роль в данной теории играет категория ценности (в той или иной ее вариации). И если следовать логике автора, то получается, что теория предельной полезности изучает лишь субъективные оценки потребностей человека, а потому к хозяйственной деятельности она не имеет никакого отношения. В таком случае возникает другой вопрос: какова эвристическая ценность этой теории в экономической науке? Увы, вразумительного ответа на этот вопрос автор не дал. Он ограничился весьма абстрактными рассуждениями о роли различных факторов в создании хозяйственных предметов, полагая, что они «распадаются на две группы: имеющие стоимость (продукты человеческого труда) и не имеющие ее, дары природы (предметы, не произведенные трудом человека)».[454] Все эти рассуждения не имеют, однако, никакого отношения к теории предельной полезности.

В этой связи обращает на себя внимание весьма своеобразная попытка М.И. Туган- Барановского провести различие между абсолютной и относительной стоимостью. Заимствуя эти категории у Д. Рикардо, М.И. Туган-Барановский вслед за своим великим предшественником утверждал, что человеческий труд является единственной субстанцией абсолютной стоимости. Будучи экономической категорией, она по своей сути противоположна ценности, подобно тому, как человек – субъект хозяйства противоположен объектам хозяйства. Что же касается относительной стоимости, то М.И. Туган- Барановский трактовал ее в двояком аспекте, впадая при этом в явное противоречие. С одной стороны, относительная стоимость, по его мнению, есть всякая ценность, рассматриваемая, однако, не как цель, а лишь как средство для приобретения другой ценности.[455] Иначе говоря, относительная стоимость и ценность суть категории, тождественные друг другу. Они выражают отношение одного предмета к другому предмету, т. е. их меновую стоимость. С другой стороны, согласно автору, относительная стоимость продукта выражается, например, в средствах производства лишь постольку, поскольку последние обладают ценностью. Вода или воздух не имеют ценности, а потому они не учитываются при определении стоимости продукта. В силу этого понятие относительной стоимости не есть самостоятельная экономическая категория, противоположная категории ценности, она суть производная категория от последней. «Относительная стоимость (т. е. стоимость, выражаемая в продуктах, а не в человеческой рабочей силе) есть, таким образом, не что иное, как та же категория ценности, рассматриваемой не как цель, а как средство».[456] Следовательно, относительная стоимость, по автору, и тождественна ценности, и производна от нее в каждый данный момент времени.

В противоположность этому абсолютная стоимость, выражаемая в затратах труда, не зависит от ценности. «Продукт труда может не иметь никакой ценности – например, вода, добытая путем химического синтеза из водорода и кислорода, – но трудовую стоимость он все же будет иметь, он стоил нам труда и усилий, факт трудовой стоимости остается. Выстрел из пушки не создает никакой новой ценности; однако мы рассчитываем его трудовую стоимость».[457] В силу этого каждый человек ценит свой труд не потому, что при его помощи он приобретает хозяйственные предметы. Напротив, труд как таковой –