Афганский перевал - Александр Тимофеевич Филичкин

химии. Тогда ужасные муки затянутся дольше того, что положено мне приговором. Возможно, случиться, что-то ещё.

А вдруг, препарат, вообще, на меня не окажет воздействия, как это часто случалось в течении следствия? Моё сознание неотключи́ться и я не утрачу чувствительность? И вообще, смогу ли я вынести четыре часа страшных мук? Не сойду ли с ума от невероятных страданий? Выдержит ли мой организм столь долгие ужасные пытки? Не откажет ли сердце от подобной нагрузки?»

Эти и многие другие вопросы, словно торнадо, вертелись в голове осуждённого на смерть десантника. Они перегружали и без того сильно заморочённый мозг. Борьба двух идей настолько измотала сержанта, что он впал в подобие некого ступора.

Для стороннего наблюдателя он просто неподвижно сидел на низенькой стальной табуретке. Меж тем, в душе у Степана бурно кипела бесконечная буря противоречивых эмоций.

В конце концов, наступило время вечерней кормёжки. Окошко в двери камеры с шумом открылось наружу. На откинувшуюся узкую плоскость, охранник поставил мятый железный поднос со скудным тюремным пайком.

Однако, измученный мыслями, узник не прореагировал на хорошо знакомые звуки. Он не повернул голову к выходу. Сержант даже не глянул на постылую невкусную пайку.

Пожилой вертухай не начал настаивать на потреблении узником пищи. Согласно регламенту, на это давалось ровно четверть часа. Девиз блока смертников был очень простым: — «Не хочешь есть, что дают, оставайся голодным».

В положенный срок, надзиратель вернулся к железной двери и куда-то унёс нетронутую десантником пищу.

Ровно в десять часов, настало время отбоя. Державшие шконку, прочные цепи внезапно ослабли. Железная плоскость с оглушительным грохотом откинулась от бетонной стены.

Услышав знакомый металлический лязг, Степан на секунду очнулся. Он встал с табуретки. Ничком упал на кровать и, неожиданно для себя самого, мгновенно заснул.

Как это не покажется странным, но он крепко спал до самой побудки. По первому звуку ревущей сирены, осуждённый на смерть поднялся на ноги. С этой секунды, нестерпимая мука сомнений продолжилась с не утихающей силой.

Так длилось до тех самых пор, пока он не услышал, как компьютерный голос торжественно произнёс тот псевдоним, под которым он находился в тюрьме: — Иван Сергеевич Шилов.

Как обещал сержанту вербовщик, казнь, не стали надолго откладывать. Её назначили на завтрашний день. Так что, многочасовая ужасная пытка должна была начинаться утром нового дня, сразу после рассвета.

К удивлению парня, но именно в этот волнующий миг, душу Степана заполнило успокоение. Он вспомнил девиз древнеримского императора Марка Аврелия: — «Делай что должен и свершится всё то, чему суждено».

Десантник открыл толстую книгу фантастики, что отложил позавчера. Парень нашёл тот абзац, на котором остановился тогда, и продолжил читать о приключениях молодого героя космической саги.

В последний день перед казнью, его почему-то не повели на прогулку. Однако, Степан не заметил столь вопиющего нарушения правил. Он не начал скандалить, а остался на месте и увлечённо следил за интересным сюжетом.

Через какое-то время, люк в железной двери громко лязгнул. Узник поднял глаза и с недоумением повернулся на шум.

Секунду спустя, сержант осознал, что уже наступило вечернее время. Ему принесли легендарную «отвальную пайку». Среди заключенных ходило множество домыслов о, так называемой, «заключительной трапезе».

Досужие зеки болтали, что смертник каждой тюрьмы США может себе заказать любую еду и обильную выпивку в самом дорогом ресторане ближайшего города. Мол, согласно древним обычаям, вертухаи обязаны выполнить последнюю просьбу сидельца.

Отложив в сторону книгу в мягкой обложке, Степан с интересом взглянул на принесённый поднос. Как помнил десантник, никто не даже спрашивал его личного мнения о составе последнего ужина.

Он встал с табуретки и, никуда не спеша, подошёл к железной двери. Критически осмотрев принесённые блюда, сержант с разочарованьем вздохнул. Данная снедь мало чем отличалась от самой обычной ежевечерней еды.

Разница оказалась только в одном, в наличии металлической банки очень дешёвого местного пива. Степан никогда не любил подобное пойло, но в этот раз, почему-то, он выпил его с большим удовольствием.

За отведённое правилом время, сержант съел всё, что лежало в тарелках из мягкого белого пластика. Отнёс пустую посуду к окошку и поставил поднос на узкую полочку.

Усевшись за стол, он вернулся к боевику, и продолжил его изучать до команды «отбой». Едва он прочёл последнюю строчку фантастической саги, как заревела сирена.

Вычистив зубы и «посетив туалет», Степан, как ни в чём не бывало, спокойно отправился спать. Зачем провоцировать злобных охранников? Ещё чего доброго, изобьют напоследок своими большими дубинками. Ему это нужно?

События нового дня, развивались именно так, как обещал неизвестный сержанту вербовщик. Сразу после побудки, осуждённого обрядили в тот же костюм, в котором он ходил накануне.

Десантника вывели в пустой коридор, и поволокли к месту казни. Степан не упирался, не вырывался и не кричал во весь голос, что он ни в чём не виновен. Всё равно ничего не поможет.

В этот раз, до нужного места они добрались удивительно быстро. Мрачный зал «главной пыточной камеры» находился за торцевою стеной блока смертников. Не снимая кандалов с человека, его уложили на невысокий настил. Зафиксировали ремнями на широкой поверхности и, лишь после этого, стащили с него надёжную «сбрую».

Оглядевшись по сторонам, Степан разглядел, прозрачную перегородку, выполненную из бронестекла. За ней в мягких креслах сидело с десяток зевак. Это были, так называемые, «свидетели проведения казни». Им предстояло подписывать акт о его скорой смерти.

Люди расположились в два коротеньких ряда. Они наклонились друг к другу, образовали тесные группки и о чём-то увлечённо болтали. Вряд ли они будут здесь неподвижно сидеть все четыре часа. Зачем им неотрывно глазеть на мучения смертника?

Скорее всего, все уйдут в кафетерий, расположенный рядом. Выпьют, и хорошенько закусят за счёт налогоплательщиков штата. Когда всё закончиться, спокойно вернуться назад. Кроме свидетелей, присутствовала пара молодых журналистов из паршивых местных газеток.

Оно и понятно, ведь уроженец проросси́йской Донецкой Народной Республики, Иван Сергеевич Шилов, не был сколь-нибудь значимой личностью. Широкая публика ничего о нём толком не знала. Великой, послежизненной славы у него тоже не будет.

Он же не какой-то сумасшедший маньяк. Не знаменитый на весь мир душегуб, зарезавший несчётное множество ни в чём неповинных людей в США. Ведь сделал-то он всего ничего. Просто убил двадцать с чем-то афганцев.

Да подобные случаи постоянно происходили во время войны за границей Америки. Достаточно вспомнить вьетнамский Сонгми́. Тогда Уильяма Келли не стали казнить. Его перевели под домашний арест. Срок заключения несколько раз уменьшался. В ноябре 1974 года, он был успешно