Твоя на одну ночь - Ольга Иконникова

Я знала, что он говорит правду – недавно о том же самом мне рассказала и сама королева. Но это мало что меняло.

– О нашем возможном разводе впервые заговорили не мы – другие люди. И это были люди вашего короля. Да-да, не удивляйтесь, его величество давно уже пытается настроить свою дочь против меня. Наш брак был выгоден Эльзару Восьмому, но еще более выгодным для него стало бы, если бы королем Камрии стал наш сын Эдмон. Тогда Эльзар через Лилиан смог бы фактически управлять и Камрией.

– О, нет! – я вздрогнула. Я ничуть не заблуждалась относительно душевных качеств нашего монарха, но представить, что он желал бы погубить своего зятя, было невозможно.

Алан поднялся с колен и заходил по комнате.

– Несколько лет назад на меня покушался посол Эльзарии граф Дюмаж – думаете, он решился бы на это в одиночку? Я не сомневаюсь, что ему оказывал покровительство мой тесть. Я по-прежнему верю, что Лилиан не была замешана в том заговоре, но она слабохарактерна и легко поддается чужому влиянию – а тем более, влиянию своего отца. Рано или поздно они сумеют уговорить ее встать на их сторону. Он пытается внушить ей, сколь шатко ее положение – Эдмон не наделен магией, а других детей за десять лет у нас так и не появилось. Не далее, как сегодня я случайно услышал их разговор – его величество снова говорил ей, что если она не хочет, чтобы я выбросил ее как надоевшую игрушку, то должна сама нанести первый удар.

Но я всё еще не могла с ним согласиться:

– Не думаю, что ее величество вас предаст.

Он горько усмехнулся:

– Вы предпочитаете думать о людях хорошо, Джейн, но, к сожалению, они не всегда оказываются такими, какими мы хотели бы их видеть. И согласитесь – делить постель с человеком, который может ударить тебя ножом в спину, не слишком приятно.

Я тоже усмехнулась – судя по магии, которая передалась Джереми, удар ножом его величеству был не слишком страшен.

– Если вы заговорите с ней о разводе, то лишь подтвердите, что ее отец был прав. Ваша жена, согласившись на этот брак, тоже многим пожертвовала – быть может, своим счастьем и свободой, – я не решилась произнести слово «любовь», – и разве не жестоко поступать с ней подобным образом?

Тяжкий стон слетел с его губ. Похоже, я всего лишь озвучила то, о чём думал и он сам.

– Да, вы правы! – наконец, признал он и посмотрел на меня взглядом побитой собаки. – Я не люблю Лилиан, но не хочу причинить боль ни ей, ни Эдмону.

И я сказала то, что должна была сказать, как бы трудно мне это ни давалось:

– Давайте забудем о нашем разговоре, ваше величество! Возвращайтесь к жене и постарайтесь дать понять и ей, и его величеству, что они не смогут заменить вас на принца Эдмона. Вы сами говорили, что тот, кто лишен магии, не сможет стать королем Камрии. А если так, то не стоит и пытаться это делать. У вас с ее величеством еще могут появиться другие дети, – он сделал шаг в мою сторону, но я покачала головой. – Нам не следует общаться, ваше величество. Я завтра же уезжаю в Трези. А вы, я надеюсь, вернетесь в Камрию вместе с женой и сыном. Поговорите с его величеством откровенно – если он будет знать, что вы в курсе его планов, то поостережется их выполнять.

Он подошел ко мне, положил руки мне на плечи. Я чувствовала его дыхание на своей щеке.

– Я верю, Джейн, что наши с вами встречи были не случайны. И первая, что случилась на улице. И вторая, что произошла во дворце.

Мне отчаянно хотелось сказать ему, что он неправильно выбрал точку отсчета, но я сдержала себя и промолчала.

– Я сделаю так, как вы сказали, – выдохнул он, и мое сердце разбилось на части. – Я уеду в Камрию без вас. Но дайте мне слово – если когда-нибудь мы с вами встретимся снова, и я задам вам тот же вопрос, вы ответите на него согласием.

Я не смогла произнести ни слова и только кивнула в ответ. А когда он ушел, я заперлась в своей комнате, и долго рыдала там, уткнувшись в подушку.

Решение Мелани отправиться с братом в сарезийский гарнизон к следующему утру не переменилось. Я сделала попытку ее отговорить, но она стояла на своем, и я сдалась.

Единственное, на чем я настояла, так это на том, что она поедет на границу в одном из наших экипажей. Я собиралась отдать ей самую удобную и вместительную карету – чтобы она смогла взять с собой побольше вещей. Там, в Сарези, бывало куда холоднее, чем в Луизане или Трези, и я лично положила в ее сундук и теплую шаль, и шубу, и сапожки на меху.

Поначалу она отказывалась и от денег, и только когда я сказала, что в таком случае ей придется объедать и без того нуждающихся солдат, она их взяла. Я не стала говорить ей о своем намерении приехать к ним в Сарези спустя пару месяцев – быть может, к тому времени она поймет, что поступила неразумно. Если Дидье будет по-прежнему ее сторониться, то захочет ли она оставаться там и дальше? Я знала, что Мелли слишком скромна, чтобы попросить о помощи.

Эти сборы хоть немного отвлекали меня от мыслей об Алане.

Я взяла с Мелани слово, что она снимет в ближайшем к гарнизону городке Сарези (где находился госпиталь, и где она сама собиралась остановиться) не какую-нибудь дешевую конуру, а приличный дом и наймет кухарку и горничную.

– Джейн, но ты же знаешь – я сама могу управляться с хозяйством, – всё-таки возразила она, – но если это тебя успокоит, то я поступлю так, как ты сказала.

Я собиралась поговорить и с генералом – чтобы он лично присмотрел за тем, как обустроится там Мелли. Я бы поговорила и с Дидье, если бы не боялась, что это обидит его сестру.

За этими хлопотами нас и застал маркиз Намюр. Он еще не знал о вновь обретенном брате, и рассказ Мелани привел его в изумление.

– Я поздравляю вас со столь счастливым событием, – искренне сказал он, – но я не понимаю необходимости вашей жертвы. Вы собираетесь отправиться в глушь вместе с братом, который не желает вас признавать?

От этих слов обычно кроткая Мелли неожиданно распалилась так, что даже притопнула ногой:

– Ах, ваша светлость! Как вы можете такое говорить? Да, Дидье пока не вспомнил меня, но это вовсе не значит, что он не желает со мною общаться. Напротив, он очень хочет обрести себя, а это скорее случится, если я буду рассказывать ему о каких-то событиях из нашего прошлого.

– Вы полагаете? – брови маркиза скептически выгнулись. – Но что, если несмотря на все ваши усилия, он так вас и не вспомнит? Вы потратите свою жизнь на прозябание в каком-то гарнизоне, в то время как достойны куда большего. К тому же, если вы уедете, мы с Джейн станем ругаться по всяким пустякам – ведь именно вы прежде удерживали нас от подобных ссор.

Мы с Намюром обычно прекрасно ладили, но да – иногда мы не сходились во мнениях, и тогда как раз Мелани бросалась нас мирить. Маркиз был единственным человеком из столичного высшего общества, с которым Мелли не стеснялась общаться. А он ценил ее спокойный нрав и умение принимать взвешенные решения.