По местам стоять! - Юрий Корчевский

– Золото у меня в белье зашито.

И сам, упокоенный, что не уйдёт золото с ним в могилу, отходит в мир иной. Кто-то из санитарок ценности сдавал в фонд обороны или в больничную канцелярию. Но были и другие. В годину, тяжёлую для Отчизны, всегда находится пена.

Фонариком подсветил – не оставил ли чего? Мог обронить случайно. На следующий день просмотрел ориентировки, один из убитых там был ещё с сорок третьего года, а другой не числился. И про этих начальству промолчал, хотя обязан был рапорт подать. Но это разбирательство, нервы.

Сорок четвёртый год для Красной армии был наступательным. Что ни день, то в сводках звучали всё новые освобождённые населённые пункты. И уже изменились настроения в стране, появилась надежда на победу. В принципе, в победу верили и в тяжёлых сорок первом – сорок втором годах. Но надежда эта была зыбкой, особенно когда немцы стояли под Москвой, а потом на Волге. Изменилось настроение и в армии. Хотели немцев добить в их логове, взять Берлин, а Гитлера после суда казнить публично. Но если раньше в письмах с фронта даже между строк зачастую читалась безысходность, то теперь появились мысли о послевоенной жизни. Письма военная цензура читала, где были даже намёки на дислокацию воинской части, вымарывала чёрными чернилами. По итогам прочитанного цензоры составляли обзоры. Руководство спецслужб и страны желали знать настроение людей в тылу и действующей армии. Люди осторожные писали намёками, иносказательно.

Но изменилось и поведение солдат на фронте. Появилась надежда выжить в мясорубке, уцелеть, увидеть победу и вернуться домой. Начали осторожничать, не бросались безрассудно на пулемётную точку, а обстреливали её из пушек. Одним словом, научившись воевать, старались уцелеть. И командиры стали беречь личный состав. Если в начале войны бросали кавалерийские полки с шашками наголо на немецкие танки, то в сорок четвёртом такого не было. Если взял командир с потерями малыми населённый пункт, то это не потому, что оборона слабая была, а научились обходить, окружать, предварять атаку артиллерийским огнём.

И учителями были немцы. Они применяли массированные бомбёжки и артобстрелы перед атакой. Потом бросали в бой танки, за ними пехоту. Да и то после разведки. Берегли личный состав. Прорывались узкими клиньями, окружали. Окружения боялись. Даже не столько потому, что прорываться к своим тяжело будет. А, выйдя из окружения, попадали или в военную контрразведку или, с 1943 года в СМЕРШ, на «фильтрацию». И не факт, что после лагеря фильтрации военнослужащий возвращался в армию. Запросто мог попасть под трибунал и в лагерь под Воркуту или на Колыму. Причём без вины солдата. Сталин в войну с Гитлером не верил, армию толком не подготовил. Мобилизационные ресурсы были малы, да и склады располагались вблизи западных границ и были захвачены немцами в первые дни. Но Сталин приказывал командармам атаковать врага. Сколько солдат полегло при неподготовленных контратаках – одному Господу известно. Любой грамотный командир знает, что обороняющийся потери несёт меньше, чем наступающий. Наступающему для победы нужно как минимум трёх-четырёхкратное превосходство в силах.

И контрразведчики опыт приобрели. После захвата во время наступления и окружения в руки нашей контрразведки попали многие документы, которые не успели уничтожить немцы.

Личные данные и фото на курсантов разведшкол, архивы гестапо и СД на полицаев и пособников, сельских старост, бургомистров городов. Ценнейший материал, который помог после освобождения оккупированных земель арестовать не успевших скрыться предателей и отдать под суд. Причём разыскивали даже после окончания войны, уже органами КГБ, когда и СМЕРШ был ликвидирован якобы за ненадобностью. А фактически шло тайное соперничество спецслужб, в которой победил Берия.

Июнь сорок четвёртого принёс несколько новостей. Американские бомбардировщики, массированными армадами наносящие бомбовые удары по Германии, с 2 июня стали использовать аэродром под Полтавой. Взлетали в Англии, бомбили цели в Германии, садились под Полтавой. Отдых, дозаправка, загрузка бомб и обратно через Германию до базового аэродрома в Британии. Так удавалось бомбить цели в центральных и восточных землях Германии, иначе не хватало топлива. Часть пути бомбардировщики сопровождали английские и американские истребители, часть обратного пути охраняли советские асы.

А шестого июня долгожданная операция по высадке союзных войск на северное побережье Франции. Долгих три года пришлось Советскому Союзу ждать открытия «второго фронта». За эти три года немцы потеряли убитыми и пленными 7,8 миллиона военнослужащих, а Красная армия 5,3 миллиона.

На Карельском перешейке начались 10 июня бои. РККА форсировала реку Сестру. Пожалуй, на самом важном, белорусском направлении началась стратегическая наступательная операция.

На Чёрном море после взятия Николаева и Одессы, освобождения Крыма, Азовская военная флотилия переименовалась в Дунайскую. В действиях на реках малые суда – бронекатера артиллерийские и торпедные показали себя лучшим образом. Обстреливали порты, места скоплений войск противника, высаживали десант морской пехоты.

По мере продвижения сил флота за ним перемещались органы СМЕРШа. Несколькими торпедными катерами отдел перебазировался в Одессу. В планах командования взятие Румынии и Болгарии, союзников Германии. Для контрразведки широкое поле для деятельности – успеть захватить архивы спецслужб, по ним арестовать агентуру. Понятно, что захватить архив – большая удача. Ни одна спецслужба не бросит его. Возможности заиметь ценные документы всего две. Внезапным ударом взять штурмом здание разведки. Для этого лучше всего подходит десант – с моря или воздушный. При наступлении наземных войск обычно есть время архив вывезти в другое место, более защищённое, или спрятать до лучших времён в подземном бункере или пещере. Свидетелей обычно в живых не оставляли, тех же шоферов, солдат охраны. О существовании архива, о месте его хранения знали два-три человека. В каждой стране, даже небольшой, две-три спецслужбы, у каждой архив. И стран в Восточной Европе много – Болгария, Венгрия, Румыния, Чехия, Австрия.

Такие архивы – большая ценность, сведения о завербованной агентуре можно выгодно продать, тем же американцам. И не только деньги играли роль – новые документы, гражданство другой страны, безопасность семьи. За архивами охотились все сильные игроки – Англия, США в первую очередь.

Для НКВД, управления СМЕРШ» всех видов и архивы и сотрудники спецслужб восточных стран тоже представляли интерес. Кого внедрили в советские органы – военные или гражданские, в промышленность, конструкторские бюро.

Начали формироваться группы, разрабатывали планы захвата архивов. В Румынии несколько портов, в каждом есть отделы морской разведки. В первую очередь интересовали военно-морской порт Констанцы и Жестрияны. Операции проводились силами Черноморского флота. Андрей попал в группу СМЕРШа, нацеленную на порт Жестрияны. Для их группы был выделен отряд торпедных катеров и бронекатеров, 384-й отдельный батальон морской пехоты. Офицеры СМЕРШа тем временем изучали карту города – как можно быстрее и с меньшими потерями пробиться к зданию разведки. Изучали не только карту города, но и фотографии авиаразведки, сделанные накануне. Там самые свежие данные – укреплённые районы, доты и дзоты. Не обязательно переть в лоб, танков поддержки не будет, максимум – катерные пушки в порту и ручные пулемёты в городе. Но пушки катеров не приспособлены для обстрела невидимых целей навесным огнём, это обычные танковые 76-мм орудия и в самом городе рассчитывать надо на себя.