Святая простота. Рассказы о праведниках - Владимир Михайлович Зоберн

— говорили нижегородцы, когда и до них достигли столичные вести.

Чуждые обычных в Москве волнений и борьбы, нижегородцы жили самостоятельной и обособленной жизнью.

— И чего мятутся эти псковичи да новгородцы? За какое-то вече стоят! Какое там вече? Был бы хлебушек да супостат-басурман тебя не трогал бы, а то еще вече надумали! Так это бахвальство одно, — говорили нижегородцы.

— Бахвальство, говоришь? А вот услышали бы тебя на вече, проучили бы за твои вздорные, лапотнические речи! — отшучивались другие.

— Сами они лапотники, а не мы! На вече-то своем гоголем ходят… И то не так, и это не ладно. Иван спорит с Кузьмой, а Кузьма с Иваном!..

Такие речи сплошь и рядом слышались среди скромных нижегородцев. Мысль о единой власти уже давно созрела у них не только из-за попыток и стремлений к самостоятельной политической жизни, но именно из-за дальности расстояния, отделявшего их от Пскова и Новгорода.

Знал великий князь Василий Васильевич характер нижегородцев, поэтому со спокойной душой направил свой путь в Орду чрез обширные нижегородские равнины.

Четыре дня уже ехал Василий Васильевич. Наконец он очутился на левом берегу Волги, у озера Желтые воды. Уставший князь решил здесь отдохнуть.

— Ребятушки, езжайте к тому ракитнику! — сказал он своим приближенным, указывая на берег озера, заросший живописным кустарником.

Путники направились, куда им указал князь, и скоро спешились. К ним подъехал Василий Васильевич.

— Видишь, какая здесь благодать, настоящий рай, — произнес князь, остановив своего горячего коня около берега живописного озера. — Вот бы где жить остаться! Забыл бы, кажется, и гордость человеческую, и удел княжеский, и все-все на свете!

— А здесь, князь, есть человеческое жилье! Посмотри на ближайшую опушку! Видишь — и деревца срублены, и как будто трава помята, а вон и челнок в кустах виднеется. Да, никак, и поет кто-то…

Спешившиеся путники стали прислушиваться. С ближайшей опушки действительно довольно явственно доносилась какая-то мелодия, и вскоре они разглядели: по направлению к озеру с ведром в руках шел белокурый юноша в подряснике.

— Да здесь, по-моему, скит! — догадался один из спутников великого князя.

— И правда, скит, — подтвердил великий князь, — место подходящее! — и он стал следить за быстро спускавшимся к берегу послушником.

Скоро юноша снова показался на верху обрыва и, не замечая никого, быстро пошел с ведром к еле заметной просеке. От фигуры юноши так и веяло здоровьем и молодостью. Слегка склонившись налево, он легко держал в правой руке довольно большое ведро. «Волною морскою скрывшаго древле…» — явственно расслышали наши путники голос молодого послушника.

— Эй ты! — окликнул юношу Василий Васильевич.

Послушник заметно смутился и, приложив руку к глазам, стал смотреть на путников. Нарядный вид свиты великого князя, казалось, окончательно смутил юношу, и он стал как-то растерянно оглядываться, прищурив глаза от яркого солнца. Наконец он, видимо, пришел в себя, подошел к незнакомым путникам и низко поклонился.

— Чей ты и откуда? — спросил его великий князь.

— Из Нижнего я, а живу здесь у отца Макария.

— У Макария Печерского? — переспросил князь.

— Да, мы раньше жили в Печерском монастыре, но вот уже второй год, как живем здесь.

При имени преподобного Макария князь заметно оживился: он уже давно стремился побывать у него, вот и сейчас он поехал через Нижний Новгород, чтобы получить благословение у преподобного.

— Веди же меня к нему! — и великий князь, сопровождаемый своими ближайшими людьми, двинулся вслед за послушником к опушке.

— А вот и келья старца, — пояснил послушник, приблизившись к укромной землянке.

С трепетом в груди подходил к келье Василий Васильевич. Но едва только послушник приготовился открыть дверь, как она широко распахнулась, и в проеме показался благообразный седовласый старец.

— Великому князю Московскому земной поклон от меня, твоего недостойного молитвенника! — произнес старец, выходя навстречу Василию Васильевичу, и, взяв великого князя за руку, увел его в свою келью…

Лишь ранним утром князь вышел к своей свите. Все удивились происшедшей в нем перемене.

— Не дело пастыря бегать от своих овец, а наоборот — где может ворваться волк к овцам, там и должен быть пастырь! — сказал Василий Васильевич, садясь на лошадь и поворачивая обратно… Когда он приехал в Москву, то уже не застал в живых Юрия Дмитриевича…

Татарский набег

Настала весна 1571 года. Вокруг Москвы, царицы русских городов, пышно зеленели весенние всходы, леса оделись в свежий наряд. Люди надеялись собрать хороший урожай со своих посевов, наверстать прошлый голодный год. Всех радовало весеннее тепло, звонкое пение птиц… Москвичи и жители Подмосковья забыли, что царь Иван Васильевич IV в последнее время стал неумолим, что он жестоко покарал многие русские города.

В пригороде Москвы стояла богатая усадьба, вотчина боярина Степана Васильевича Юдинкова. Много земли было у старого Степана Васильевича! Крестьяне жили у него богато, привольно.

Господь благословил Степана Васильевича хорошей семьей — кроткой и разумной женой, двумя дочерьми и послушным сыном.

Ранним весенним утром заботливый хозяин Степан Васильевич встал вместе с солнышком, вышел на двор своей усадьбы, перекрестился, посмотрел вокруг. Ласково синело безбрежное небо, блестели купола церкви, которая была воздвигнута благочестивым хозяином. Легкий ветерок шевелил весеннюю траву.

— Благодать Божья! — вздохнув полной грудью, сказал Степан Васильевич, сошел с крыльца и хотел уже выйти за ворота, когда его окликнул знакомый голос.

Степан Васильевич увидел, что к нему спешил старый священник, отец Савва. Хозяин пошел к нему навстречу.

— Какие вести, батюшка? На нас идет крымский хан или он устрашился и бежал назад, в свою поганую землю?

— Кажется, нам нечего бояться! — сказал седовласый священник. — У государя набрана сильная рать, царские воеводы к бою привычны…

— А кто ведет государевы дружины? — спросил Степан Васильевич. — Я слышал, что князь Воротынский, а других не знаю…

— Знакомый дьяк мне сказал, что призвали воевод. В большом полку князь Вельский да боярин Морозов, князь Мстиславский да боярин Шереметев, в переднем полку князь Воротынский да князь Татев, в сторожевом полку князь Шуйский да боярин Плещеев, князь Иван Шуйский да князь Щербатов…

— Все добрые бойцы и искусные стратеги! — задумчиво произнес Степан Васильевич.

Побеседовав, они пошли в хоромы — там хлебосольная хозяйка вместе с дочками уже собрали на стол. Во время