Дефект плацебо - МК. Милтон

— Сделай это.

Его голос охрип, а дыхание окончательно перестает быть ровным. Он подает бедрами вперед и заполняет мой рот. Несколько раз впечатывается в меня, пока я отчаянно пытаюсь освободиться от этого.

Делаю все, чтобы зверь ослабил хватку. Отпустил меня. Но кажется, что это его только забавляет. Не успеваю в полной мере понять куда я влипла, как он освобождает мой рот и дает вдохнуть воздух.

— Иди сюда.

Леон больше не похож на себя. Я не знаю кто это передо мной, но точно не он. Его действия перестают напоминать мне машину. Движения хаотичны, он то хватает мою грудь, то с силой впечатывается грубым поцелуем, то до боли внутри двигается, то замирает полностью. Животное потеряло контроль и беснуется. Сходит с ума. И кажется, это заразно. Я прекращаю думать. Отключаюсь. Поддаюсь его сумасшествию и подыгрываю. Из губ наконец вырывается протяжный стон, я больше не могу молчать.

— Пожалуйста, — молю о пощаде, когда его пальцы сжимают где-то внизу.

Поднимаю голову вверх, вижу наше отражение в глянцевом потолке и теряю полный контроль. В глазах темнеет и я обессиленно падаю.

Прихожу в себя, когда Леон протягивает мне стакан с водой. Хватаю и жадно пью.

— В порядке? – спрашивает, вижу некую обеспокоенность.

Киваю и отдаю стакан. Снова становится стыдно. Натягиваю на обнажённое тело простынь когда понимаю, что он глаз не сводит. Если в первый раз Леон меня взял силой, то в этот раз я напросилась сама. Но если все произошло повторно, то значит ли это то, что у нас теперь отношения?

— Можешь соображать?

Садится рядом и закуривает. Я киваю.

— Мне нужна твоя помощь. Ты поможешь мне убить Короля, а взамен, получишь свободу.

Свободу? Мне кажется, что я ослышалась. Это совсем не тот приз, которого я хочу. Я принадлежу к числу тех мазохистов, что согласны жить в клетке рядом со зверем. Быстро нахожу главную зацепку: я нужна ему. А о награде мы поговорим потом.

— Что нужно сделать? — я готова ко всему.

Леон выдерживает паузу, словно подбирает слова. А до меня тем временем, доходит реальность сказанного. Больше всего пугает собственная реакция, глупая готовность. Нет никакого страха при слове «убью». Речь идёт о человеческой жизни, но меня это больше не задевает. Я и вправду заразилась безумием. Спятила окончательно.

— Зачем тебе его убивать? — наконец задаю вопрос не лишенный логики.

— У нас с ними свои счёты.

Злюсь, потому что он принимается за свое. Вроде и говорит, но все снова утаивается.

— Я буду помогать, если буду знать все нюансы.

— Завтра тебя закажут, — пытается меня шокировать.

— Даже если так. Ради меня ты бы не стал принимать такие меры.

Верю каждому слову, которое произношу. Возможно, где-то в глубине души, мне бы и хотелось убедить себя в обратном, но вовремя вспоминаю что я не в сказке. Пусть нам и было хорошо вместе несколько раз, это не стоит того чтобы все ставить на кон. Для Леона не стоит.

Черт возьми. Вскипаю ещё больше. Я до сих пор не знаю его дурацкое имя.

Прячу эмоции, отвечаю такой же самодовольной улыбкой, которая красуется на его лице. Пусть понимает, что я не дурочка. И если меня хотят принести в жертву, буду сопротивляться до последнего.

— Я действительно хочу сохранить тебе жизнь, — произносит ровно. — Почему тебе так сложно в это поверить?

Закусываю губу до крови, когда накрывает осознание. Мир меркнет. Воздуха в комнате практически не остаётся. Вся наивность оседает пеплом на смятое белье.

— Ты хочешь акции компании, — произношу глухо. — Узнал что здесь значительно больше, чем тебе может дать Король.

Леон молчит. Смотрит на меня своим странным, безумным взглядом и молчит. Не соглашается и не отрицает. Хотя чего я жду? Чистосердечного признания? Все и так лежит на поверхности. Шито белыми нитками.

— Чем занимается компания, помимо пилюль?

— Я не знаю! — взрываюсь. — Видимо убивает всех, кому принадлежит. Прям как ты!

— Как я никто не умеет, ты что-то путаешь.

— Разве имеет значение, каким образом будет достигнут результат? Знаешь, до смерти моей матери я жила в каком-то другом мире. Максимум чего я боялась, это шайки хулиганов вечером под парадной. Но я всегда знала, что могу использовать газовый баллончик или обратится в полицию. В моем мире не было телохранителей-киллеров, заказчиков, преступников. Я понятия не имею, как со всем этим бороться.

— Просто делай то, что нужно. То, что я скажу тебе, — крутит как заезженную пластинку.

Хочу выставить его за дверь.

Избавиться от всех. Закрыться в квартире и погрузиться в одиночество, и в то же время боюсь остаться одна. «Артериум», как черная метка, высасывал жизнь из всех кто имел к нему какое либо отношение. Я не хотела принадлежать ему, не смотря на то, что никто бы уже и не позволил. Все решили за меня. Поделили лакомый пирог, а теперь убирают крохи. И есть ли разница, кто в итоге завладеет всем?

Если это будет Леон, возможно он позволит мне вернутся к прежней жизни. В отличии от Короля, он изучил меня вдоль и поперек. Понимает, что я не представляю угрозы. У меня никого нет. За меня заступиться некому.

— Говори, — произношу устало.

Наши взгляды снова встречаются и мне больно смотреть в темную бездну его зрачков. Он придал значение пулевому ранению, не более чем комариному укусу. Он знает смерть в лицо. На его руках не одна загубленная жизнь. Этот человек не боится ничего в отличии от меня. Но все же, уповает именно на мою помощь. Странно. Очень странно.

— Дела такие, — становится абсолютно серьезным.

Подкуривает ещё одну сигарету, глубоко вдыхает дым.

— Завтра, тебе нужно будет затеряться в одном месте.

Леон тянется к своей куртке. Через пару мгновений на моих коленях оказывается белоснежный конверт.

Подавляю дрожь когда вскрываю бумагу и обнаруживаю паспорт. На первой странице моя фотография, но я совершенно не помню этого снимка. Прическа уже новая, но могу поклясться, что не фотографировалась в этом образе. Разве было для этого время? Фамилия и имя тоже чужие. Провожу пальцами по страничкам, и не скажешь что подделка.

— Когда хочешь что-то спрятать, всегда нужно класть на видное место, — говорит он. — Искать там будут в самую последнюю очередь.

Ровно в восемь утра вызываю такси. Прислоняюсь раскаленным лбом к прохладному стеклу. Выйти на улицу раньше не решаюсь. Не смотря на то, что доблестные сотрудники полиции беспрепятственно пропустили этой ночью ко мне убийцу, а утром так же спокойно позволили ему выйти, не рискую. Подумать страшно, насколько сильно я не защищена, абсолютно уязвима. После этого уже не так страшно совершать задуманное. Хуже не будет все равно.