Эра Броуна - Леонид Смирнов

Хабад все-таки наглотался таблеток и теперь был словно на палубе корабля в сильный туман: его качало, он смутно различал лица, но главное – чувствовал в себе пустоту и легкость. А значит, несмотря ни на что, мог ходить (порой ощущая, что буквально парит от непомерной бестелесности) и вполне сносно излагать свои мысли. Правда, у него исчезли эмоции – Лидер Революции был сейчас холоден и спокоен как труп, но это даже к лучшему. Его задача – не воодушевлять зажигательными речами, а дать конкретные указания, научить «соратников» новому способу борьбы…

Актовый зал четвертого резервного бункера наполняла седая пелена, почти скрывая ряды черноволосых и седых голов. Хабад с трудом мог убедить себя, что это ему только кажется.

– Соратники! – громко произнес он и с удовлетворением убедился: ничто не мешает ему говорить как обычно, а значит, моментально завладеть аудиторией. – Я хочу сообщить вам радостную весть! – Хабад не мог сейчас разглядеть оживления на лицах, блеска в глазах. Без обратной связи речь начинает напоминать обращение по радио или телевидению. – Великий черно-красный дух Мамбуту снова повернулся к нам лицом! Он дает нам новый шанс на победу!.. – Перевел дыхание. – Мы наконец-то сможем вонзить раскаленный жезл в самое сердце врага!.. Души наших доблестных воинов отныне могут проникать в тела солдат, офицеров, генералов войск ООН и армий Севера, в тела министров и дипломатов, президентов и королей. Все мы обязаны готовиться к этому моменту и, обнаружив, что заброска произошла, стремительно овладеть телом, вооружиться и при первом подходящем случае нанести безжалостный удар! Мы должны вредить чем можно: убивать лидеров, совершать диверсии, вызывать панику, нарушать нормальную работу всех служб…

Обвел глазами зал. К счастью, туман ослаб и сейчас он мог различать выражение лиц. Большинство «соратников» восторженно смотрели на Лидера Революции, кое-кто был явно ошеломлен и даже испуган. Однако нашлись и такие, кто, вероятно, считал, что Хабад окончательно рехнулся. Ничего, придет время воздать каждому по заслугам!..

– Повторяю: действовать надо решительно, быстро, безжалостно. И не бояться смерти чужого тела. Это всего лишь тело врага. Когда оно погибнет, боец моментально вернется в свою оболочку. Пусть враги убивают своих собственных людей! Чем больше – тем лучше!..

Когда Хабад закончил, зал потрясенно молчал. Впрочем, многие просто ждали КОМАНДЫ.

– Вопросы?

Первым поднялся Гулям – в каждую бочку затычка. Левая рука на перевязи. «Что, болит рученька?.. – злорадно подумал Хабад. – Мало еще тебе досталось…» Гулям заговорил тусклым, больным голосом:

– Столь блестяще разработанная Лидером Революции операция потребует особых мер безопасности. После первых же атак неизбежны контрудары, и подумать об этом необходимо заранее. Должна быть введена процедура постоянной проверки личного состава, непрерывно сменяемые шифры и пароли… Абсолютно все посты следует сдвоить, усилить охрану в штабах, пунктах правительственной связи, на всех важнейших объектах. – Он избегал смотреть на Хабада, чтобы дополнительно не провоцировать его. Он вообще не знал, какая последует реакция. Только дурак не поймет, что эта речь косвенно бьет по Лидеру Революции. Получается, что Хабад видит лишь одну, лицевую сторону, медали, Напрочь забыв о тыльной.

– Вот вам я и поручаю Подготовку контрмер, – преодолев внутреннее сопротивление, бодро произнес Хабад. Сейчас важнее всего было дело, а уж потом придет время для ВОЗДАЯНИЯ. – Немедленно приступайте к подготовке плана. Доложите в восемь вечера. Можете идти.

– Слушаюсь, соратник. – Гулям горбясь покинул зал.

68

По сообщению агентства Рейтер, в 7 часов вечера 11 октября на аэродроме Орли в ходе торжественной встречи официальной правительственной делегации Аргентины произошло покушение на президента Монтеля. Во время марша почетного караула один из военных моряков неожиданно покинул строй, бросился к ковру, на котором стояли принимающие парад лидеры двух стран, и, замахнувшись карабином с примкнутым штыком, пытался заколоть президента Франции. Офицер личной охраны президента в последний момент успел застрелить террориста. Анри Монтель получил незначительное ранение щеки.

Покушавшийся на жизнь президента двадцатитрехлетний уроженец Гавра старшина второй статьи Пьер Амари в течение службы характеризовался командованием с самой лучшей стороны, неоднократно отмечен благодарностями, награжден двумя медалями. Перед переводом в роту почетного караула прошел тщательную проверку в органах контрразведки ВМС. Как считают командиры, сослуживцы и родственники покойного, личные или политические причины для мести президенту республики у него отсутствовали. Амари всегда доброжелательно высказывался о Монтеле и называл себя убежденным голлистом, то есть приверженцем его партии. Остается предполагать, что причиной произошедшей трагедии послужил внезапный психический срыв, приведший к полному разрушению или замещению личности Пьера Амари.

69

АНДЖЕЙ (7)

– Ну что, обклались, спасители человечества?.. – засмеялся Рудольф Зиновьев. Очевидно, он подслушал их разговор за дверью. – Спо-кой-но! – гаркнул, заметив, что Петер шевельнулся. – Одно движение – стреляю!

Фон Рег, разинув рот смотрел на своего начальника. Анд-жей первым понял, что перед ним совсем другой человек:

– Кто вы?

– Зачем ты искал меня? – вопросом на вопрос ответил лже-Зиновьев.

– Вас?.. – переспросил Краковяк, выигрывая время. В голове спешно прокручивались имена тех, кого он разыскивал в последние дни. Трое из записной книжки Крота мертвы, оставалась только комиссия ООН и ее похитители. Но последних он не знал по именам… Неужели кто-то из тройки жив, и герр Шлифтен наколол его как ребенка?

– Да, меня, Рихарда Ортезе, – снова усмехнулся лжеЗиновьев и, не спуская Анджея с мушки, медленно опустился на стул. Похоже, Петера он вообще непринимал в расчет.

– Как вы узнали, что я здесь? – выигрывая время, спросил Краковяк. Он просчитывал шансы на успех броска. В лучшем случае, один из десяти…

– То, что Эндрю Крок отправился на СИАЯ-6, знают даже пещерные отшельники, а номер комнаты мне подсказал один симпатичный парнишка. Жаль, что теперь он надолго разучился говорить…

Фон Рег скрипнул зубами. Он чувствовал, что Ортезе-Зиновьев не врет.

– Великий Мамбуту милостив: он доставил меня прямо к тебе, польский ублюдок! – Рихард Ортезе оскалился. – Я хочу знать, зачем ты искал меня, а потом я тебя убью. Если скажешь по-хорошему, смерть будет легкой и милосердной, если же нет – я буду отстреливать от тебя по кусочку. Вот и весь выбор…

– Может быть, откровенность за откровенность? – улыбаясь, предложил Анджей. (Кто бы знал, чего далась ему эта улыбка!..) – Признайтесь, это ведь вы «взяли» комиссию.

– Этот торг смешон… Я гляжу, ты все еще надеешься уцелеть. – Рихард Ортезе перевел прицел с головы Краковяка на его правую руку. – Сейчас убедишься…

И тут фон Рег швырнул в него подушкой. Это был стремительный бросок, но все равно Рихард успел увернуться. Стрелять в ксенопсихолога он не стал – нельзя было ни на секунду выпустить Анджея из виду. И все же на какое-то мгновение ствол пистолета повело, и Краковяк прыгнул. Решение возникло мышечно – вовсе без участия рассудка.