Сахарная вата - Жаклин Уилсон

Папа рассмеялся и сделал вид, что собирается ущипнуть меня за подбородок забинтованной рукой.

– Я заставляю тебя смущаться, милая? Для того и придуманы отцы, – сказал он. – Ну ладно, приду забрать тебя после уроков. Пока.

Он пошел назад к воротам, но когда миссис Хорсфилд дунула в свисток и все снова побежали на месте, папа тоже побежал, нелепо размахивая руками и топая ногами. Мы видели, как подскакивает и опускается его голова за окружающей всю школу живой изгородью. Сьюзен по-доброму рассмеялась, и некоторые из моих одноклассников вместе с ней. Рианнон, Марго и Джуди тоже рассмеялись, но не по-доброму, а ехидно, подбоченившись и презрительно подняв брови.

– Смотрите на Вонючую Пузатую Картошку! – сказала Рианнон.

– Слушайте, за кого он вообще себя считает? – кипятилась Марго.

– А жирный-то какой! Видели, какая у него задница? – вставила Джуди.

Они засмеялись громче прежнего. Как же я ненавидела всю эту троицу! Когда миссис Хорсфилд скомандовала, чтобы мы с бега на месте перешли к нормальному бегу, я рванулась вперед, лягнула Рианнон по заднице, затем то же самое сделала с Марго и с Джуди. Бах! Бах! Бах! Я лупила их по заду с силой и удовольствием, как футболист по мячу, а затем стремительно убежала вперед, не давая им себя догнать.

Но, конечно, мне не удалось весь день не попадаться им на глаза. И улизнуть от остальных тоже. Эти остальные окружили меня плотным кольцом в туалете – всем хотелось услышать подробности о пожаре. Слухи о нем уже успели распространиться по всей школе и были, разумеется, совершенно неправдоподобными. Так, говорили, например, что нас с папой схватила толпа – не менее сотни отъявленных хулиганов. Они заперли нас в прицепе, а затем намеренно его подожгли.

– Нет-нет, все было не так! – сказала я.

– А как было на самом деле?

– Расскажи нам, Флосс.

– Да-да, давай, Флосс, рассказывай!

Я начала рассказывать историю про пожар и, честно говоря, тоже не удержалась, чтобы слегка ее не приукрасить. В моей истории папа выскакивал из прицепа и отбивался от вооруженных ножами бандитов с помощью приемов кун-фу. Я даже показала, как это было. Потом папа спасал Саула от серьезной, возможно смертельной, ножевой раны, защищал его подругу, отбивался от всех бандитов, расшвыривая их направо и налево.

– Ой, Флосс, твой отец просто фантастика!

– Класс!

– Он в самом деле побил их всех?

– Да нет конечно! – сказала Рианнон. – Эта старая Вонючая Пузатая Задница разве что с вареной картошкой справится, да и то с трудом. Врешь ты все, Флосс, дорогуша.

– Нет, не вру! Ну, пожалуй, мой папа уложил на месте не всех бандитов. Ну ладно, возможно, у них был всего один нож на всех. Но все остальное – чистая правда, клянусь. Когда из-за фритюрницы начался пожар, я оказалась внутри прицепа как в ловушке и сгорела бы заживо, если бы папа не пробился ко мне сквозь пламя и не вынес меня на улицу, – сказала я.

– Твой отец настоящий герой, Флосс, – с чувством сказала Сьюзен.

– Да, это так, – с гордостью подтвердила я.

– Чушь, – заметила Рианнон.

– Полнейшая чушь, – согласилась с ней Марго.

Джуди ничего не сказала, но издала ртом ужасно неприличный звук.

– Не обращай на них внимания, Флосс, – сказала Сьюзен. – Они просто ревнуют, им завидно, что у тебя такой папа.

– Это я-то ревную?! Завидую?! – взвилась Рианнон. – Да мой отец зарабатывает в своем автомобильном бизнесе пятьдесят тысяч фунтов в год, и всегда покупает мне любые вещи, и устраивает нам с мамой фантастические поездки во время отпуска, а сам такой красивый, что все путают его с Томом Крузом. Плюс ко всему от него не воняет жареной картошкой! Ну чему я могу завидовать, ты, Зубрила Потная?

– Зато папа Флосс очень сильно ее любит, и разговаривает с ней обо всем как с равной, и много времени с ней играет, и придумывает разные шутки, чтобы развеселить ее, и очень хорошо о ней заботится, – ответила Сьюзен.

Я молча сжала руку Сьюзен, не в силах передать свои чувства словами.

– Хорошо о ней заботится! – продолжала презрительно усмехаться Рианнон. – Ты шутишь! Моя мама говорит, что Флосс живет в ужасных условиях. Она собирается обратиться в службу социального обеспечения и заявить о Флосс.

– Что? – переспросила я.

– Что слышала. А если не расслышала, пойди вымой уши, да и вся вымойся, чтобы от тебя поменьше несло тухлятиной, Вонючая Картошка, – сказала Рианнон.

– Твоя мама действительно собирается заявить обо мне в службу социального обеспечения, Рианнон? – сказала я.

– Да, потому что она в самом деле беспокоится о тебе. Сначала твоя мать бросает тебя…

– Это неправда! Ты сама знаешь, что это неправда!

– …а теперь еще и кафе твоего отца накрылось, и у тебя даже нет настоящего дома, ты плохо выглядишь, от тебя воняет, а еще выясняется, что твой отец таскал тебя по ночам на работу в тот прицеп и ты в нем едва не сгорела насмерть во время драки с поножовщиной, – это все твои собственные слова, Вонючая Картошка, твои собственные. Для социальных работников этого будет более чем достаточно. Моя мама говорит, что тебя следует передать на воспитание какой-нибудь приличной доброй леди. Так что берегись, социальные работники придут за тобой, причем очень скоро. Придут, заберут тебя у твоего отца и передадут в хорошие руки.

Слова Рианнон продолжали тревожно звенеть у меня в голове до самого конца уроков. Сьюзен успокаивала меня, говорила, что я не должна беспокоиться, что Рианнон просто пытается меня накрутить. Ни один социальный работник не сможет поставить под сомнение то, что у меня есть двое родителей, которые любят меня и заботятся обо мне.

Я знала, что Сьюзен права, но все равно страх не отпускал меня. Когда окончился последний урок, я вышла из школы и с тревогой посмотрела, не поджидают ли возле ворот социальные работники, готовые схватить меня и увести с собой. Но у ворот был только папа, он улыбался и махал мне своей забинтованной рукой.

– Смотрите, это отец Флосс!

– Здравствуйте, мистер Барнс!

– Привет, мистер Барнс. Вы герой!

Папа улыбался всем моим одноклассникам. Слава богу, он не обратил внимания на трех девочек, которые молча прошли мимо него, демонстративно зажимая носы.

– Как у тебя прошел сегодня день, Флосс? Голова не кружится? Ты не кашляешь? Я волновался за тебя, – сказал папа, прижимая меня к себе.

– А я волновалась за тебя, пап! Как ты себя чувствуешь? Как твои бедные руки?

– Руки в порядке, солнышко. Я прекрасно справился со всеми делами, правда, есть небольшие сложности, когда идешь в туалет. И готовить не могу пока. Надеюсь, ты поможешь мне заварить чай.