Иисус Христос. Биография - Митрополит Иларион (Алфеев Г. В.)

прощаем должникам нашим» — имеет прямое отношение к образу жизни человека, так как ставит прощение, получаемое человеком от Бога, в прямую зависимость от того, прощает ли человек своих должников. Этой теме посвящены многочисленные поучения Иисуса, в том числе та часть Нагорной проповеди, которая следует непосредственно за молитвой «Отче наш» и является комментарием к рассматриваемому стиху: «Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф. 6:14–15).

Человек должен уметь прощать, если он хочет получить прощение от Бога. Означают ли слова молитвы «Отче наш», что последователь Иисуса должен закрывать глаза на грехи ближнего, отказываться от попыток вразумить его, остановить от впадения в еще большие грехи? Такой вывод не вытекает из общего контекста учения Иисуса о прощении. Однако, отвечая на недоуменный вопрос Петра: «Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз?» — Иисус отвечает: «Не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз» (Мф. 18:21–22). Тем самым подчеркивается, что милосердие и терпение не должно иметь пределов: прощать надо столько раз, сколько человек согрешит.

Отвечая Петру, Иисус говорит о прощении должника, но ничего не говорит о его исправлении. Это связано с тем, что исправлять другого — занятие неблагодарное и, как правило, бесплодное. Муж не может путем увещаний или доказательств своей правоты исправить и изменить к лучшему жену, жена — мужа, друг — друга, ближний — ближнего. Исправление нужно начинать с самого себя, и об этом — вся Нагорная проповедь. Ее острие направлено на конкретного человека, слушателя, которому Иисус предлагает пересмотреть свою, а не чужую систему ценностей и начать жить по-новому. Если он это сделает, тогда уже и окружающие могут начать меняться к лучшему — не в результате увещаний, а благодаря тому, что увидят «добрые дела» того, кто в своем образе жизни последовал примеру Иисуса.

Последнее прошение молитвы Господней: «И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого». Эти слова нередко вызывают недоуменный вопрос: может ли Бог быть источником искушения, «вводить» в него человека? Некоторые даже предлагают альтернативный перевод: «И не допусти нас впасть в искушение…» Однако такой перевод не соответствует оригиналу.

В Библии мы встречаемся с несколькими видами искушений. Искусителями-испытателями человека бывают и Бог, и диавол. Бог искушает Авраама для испытания его веры, требуя, чтобы он принес в жертву сына (Быт. 22:1–2). Бог испытывает Свой народ «в горниле страдания» (Ис. 48:10), испытывает «сердца и утробы» людей (Пс. 7:10; Иер. 11:20), испытывает «все глубины сердца» каждого человека (Притч. 20:27). С другой стороны, диавол искушает Адама и Еву, внушая им вкусить запретный плод (Быт. 3:1–6); диавол трижды искушает в пустыне Иисуса (Мф. 4:1–11). При этом, однако, диавол не может действовать без согласия Бога: прежде чем испытать Иова, он просит у Бога разрешения (Иов. 1:6–12; 2:1–6).

В свете библейского понимания термина «искушение» последнее прошение молитвы «Отче наш» может быть понято двояко: как просьба к Богу не подвергать человека непосильным для него испытаниям, или как просьба оградить от диавольских искушений.

Прошение «но избавь нас от лукавого» также может быть понято двояко — в зависимости от того, какой смысл вкладывается в термин «лукавый». Греческий текст допускает два варианта перевода: «от лукавого» или «от зла». В первом случае зло персонифицировано, во втором оно не имеет персональный характер.

Между тем слово «лукавый» встречается в Евангелии от Матфея не однажды. В частности, в толковании притчи о сеятеле Иисус употребляет слово «лукавый» в именительном падеже: «Ко всякому, слушающему слово о Царствии и не разумеющему, приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его…» (Мф. 13:19). Здесь речь идет о конкретном персонаже: в параллельных местах у синоптиков, излагающих ту же притчу, он назван «сатаной» (Мр. 4:15) и «диаволом» (Лк. 8:12). Именно в таком смысле прошение «но избавь нас от лукавого» понимается древними толкователями: лукавый — это диавол, от которого молящийся просит его избавить.

Укажем на одну интересную композиционную особенность молитвы «Отче наш». Ее первым словом является «Отче», обращенное к Богу, а последним — «лукавый», напоминающее о диаволе. Жизнь человека проходит между двумя полюсами: Богом, Который является источником всякого добра, и диаволом — источником зла. Выбор между добром и злом, между Богом и диаволом, между жизнью и смертью совершается ежедневно и находит отражение в поступках человека, его образе жизни и поведения, его мыслях и чувствах. Об этом выборе Бог напоминал народу Израильскому еще во времена Моисея: «Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое» (Втор. 30:19).

Иисус, новый Моисей, дал людям конкретные советы, помогающие выбрать путь к Богу, добру, правде и жизни и не уклоняться на «путь лжи» (Пс. 118:29, 104), не поддаваться искушениям от диавола. Нагорная проповедь служит тем компасом, который указывает верное направление. Молитва «Отче наш», в свою очередь, является сокращенным вариантом Нагорной проповеди. Эта молитва, как и Нагорная проповедь в целом, содержит в себе ориентир, помогающий человеку не сбиться с пути, не впасть в искушение, не стать добычей лукавого.

Пост

Раздел о посте тематически примыкает к разделам о милостыне и молитве. Мы вновь слышим критику лицемеров, делающих из поста средство для публичной демонстрации своей праведности: «Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6:16–18).

Иисус не оспаривает саму практику поста. Он выступает лишь против такого понимания поста, при котором акцент делался на внешние, бросавшиеся в глаза формы, при игнорировании внутреннего содержания.

В Ветхом Завете словом «пост» обозначалось полное воздержание от пиши и питья в течение одного светового дня — от рассвета до заката: именно такой смысл вкладывается в выражение «поститься весь день до вечера» (Суд. 20:26). Пост мог длиться от одного дня до целой недели (1 Цар. 31:13; 2 Цар. 12:16–20), а в исключительных случаях и больше. В день очищения (Лев. 16:29–31)