Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг. - Сергей Брилёв

Её мужа Адольфа Хуттари (брата Альберта) тоже арестовали. Он был унтер-офицером и потому предстал перед военным судом в Торгау. Его приговорили не к концлагерю, а к 9 месяцам фронтового испытания. В Ахене он попал в британский плен и вернулся домой на Пасху 1946 г.

Судьба других близких Иды, Адольфа и Альберта Хуттари чаще печальна. Ида рассказывала: «Моя свекровь умерла 30 марта 1945 г., а тётя – 13 апреля»[732]. Её свёкра, Адольфа Хуттари-старшего, отправили в Дахау; там он дожил до Победы и был освобождён союзниками, но скончался 16 июня 1945 г.

Мать и дочь Вундсам, мать и дочь Хохмайстер, а также Хильде Циммерманн и Валери Татар, к счастью, выжили в лагере Равенсбрюк и вернулись в Вену летом 1945 г.

Оттмара Вундсама тоже ждали концлагеря: Бухенвальд, Миттельбау-Дора, Маутхаузен, Штейр-Мюниххольц. Но он выжил.

В августе 1944 г. Йозеф Хольцер был направлен в Бухенвальд, однако незадолго до его прибытия лагерь подвергся сильным бомбардировкам; 28 сентября 1944 г. он оказался в Флоссенбюрге. Он выжил и позже также выступил свидетелем на процессе по делу гестаповца Занитцера.

Вместе с Валери Татар в конце марта 1944 г. арестовали и ее мужа Ойгена Татара. Он умер 27 марта 1945 г. в Флоссенбюрге.

Брунхильда Хольцер умерла в Равенсбрюке от тифа уже в ноябре в 1944 г. Ей было 33 года.

Фердинанд Мюлльнер выжил в Дахау.

При этом никто из тех, кто прятал Йозефа Цеттлера и Альберта Хуттари и выжил, ничего не знал о последующей карьере Цеттлера. Ходили слухи, что его то ли сослали, то ли расстреляли.

А что было на самом деле?

В 1945 г. «Хозе»-«Харламов»-«Кеслер»-Цеттлер был заключен немцами в концлагерь в Чехословакии, откуда позже его освободили войска Красной армии и направили в Москву[733].

За время его пребывания за границами СССР Коминтерн успели распустить. Но его дело в архиве Коминтерна в Москве всё равно пополнили – попросили его составить новую автобиографию. Он в ней опустил всё, что с ним случилось после 1937 г. (когда его привлекли к работе на ГРУ), и перескочил сразу на период после Победы: «С 1945 года я опять в Москве»[734]. Его, конечно, допросили, но арестовывать не стали и вскоре отпустили к семье: «С 1946 – в распоряжении IV Управления МГБ, 1947 – не работал, проживал в г. Томске»[735]. Там, как мы помним, проживала его семья.

Справка, подколотая в его дело в РГАСПИ, красноречива: «Произведенным расследованием установлено, что он был арестован гестапо в результате предательства одного из австрийских коммунистов, с которым он был связан в Вене. Находясь под арестом в гестапо, никаких преступлений против Советского Союза и компартии не совершил»[736]. Это – лишнее подтверждение информации о сексоте гестапо в КПА и версии о том, что именно Цеттлер сорвал радиоигру.

По сути, вторит этому документу и справка из СВР:

«После соответствующего разбирательства было принято решение о прекращении с ним связи и был поставлен вопрос о передаче его для использования по линии компартии Германии, на что было получено принципиальное согласие.

Решением комиссии ЦК ВКП(б) по выездам за границу от 2 июля 1947 г. ему был разрешен выезд в Германию[737].

Сведений о дальнейшей судьбе Цеттлера Й. в дело не поступало»[738].

Что ж, тем сильнее соблазн дополнить материалы самой СВР!

В Германии (в Восточной, естественно) Цеттлер теперь уже точно делал карьеру политкомиссара. В частности, он был политруком полицейского училища Дессау-Кохтедт. Почему он, до войны преподававший военное дело в КПГ и служивший в военной разведке СССР, оказался в полиции? Всё просто. По решению союзников, поверженная Германия подверглась денацификации и демилитаризации, то есть стала страной без армии. Но вскоре заработала другая логика: из западных оккупационных зон была создана ФРГ, из советской – ГДР. ФРГ вошла в НАТО, ГДР – в Организацию Варшавского договора. И там, и там стали создавать новые вооружённые силы. Но поначалу они не могли называться армиями. Поэтому в Восточной Германии и учредили – не то чтобы армию, но «Казарменную народную полицию». Полковник Цеттлер в октябре 1952 г. возглавил политотдел при штабе этой полиции, а с 1956 г. руководил таким же отделом уже при Министерстве национальной обороны. Его считают одним из создателей Национальной народной армии ГДР. В 1960 г. по состоянию здоровья он покинул свой пост.

Йозеф Цеттлер награжден советским орденом Отечественной войны I степени и орденом Карла Маркса ГДР.

Он умер 14 сентября 1974 г. в Заалове, не дожив неделю до 70 лет[739]. О его встречах с Хуттари после войны ничего не известно. Но ведь они и оказались по разные стороны «железного занавеса»: один – в Восточной Германии, другой – в Австрии. Как им было встречаться? Да и зачем?

История шла дальше, к концу XX в. Германия вновь стала единой, а бывшую ГДР подвергли теперь уже декоммунизации.

В своей книге «Остальгия» Томас Абэ поведал интересную историю о том, как с карт городов бывшей ГДР в центрах стирали коммунистические названия, одновременно пытаясь соединить две традиции на окраинах.

Так, в 1986 г. в Лейпциге одну из новых улиц назвали в честь Йоргена Шмидтхена, унтер-офицера пограничных войск, застреленного в 1962 г. на межгерманской границе двумя дезертирами из Национальной народной армии. Итог? «В 1999 году было решено, что эта улица сохранит свое название при условии, что “улица, расположенная рядом, будет поименована в честь одной из жертв побега”. С этой целью улица Йозефа Цеттлера […] была переименована […] в память о Вольфганге Цилле, застреленном при попытке пересечения границы в 1969 году. Так что теперь улицу Шмидтхена пересекает улица Цилля»[740].

История – странная штука.

…Ни в анналах SOE, ни в картотеке СВР такой операции – «ИНОРС» – нет. Но она была – пусть и в параллельной жизни. Собственно, если бы не она, то не только маршруты, но и судьбы иных советских агентов (и не одних лишь «ледорубов») могли сложиться иначе. Впрочем, довольно тумана.