Болезнь претендента - Фридрих Незнанский

– Ой, Артур Михайлович, а ее больше нет.

– Где она? – последовал суровый вопрос. – Уж не съели ли вы ее ненароком? Столько сладкого вредно.

– Мы вообще не раскрывали эту коробку. Мы отдали ее Зине Мякотиной. Она должна была идти в гости, хотела купить. А зачем? У нас ведь была коробка, вот мы ей эти конфеты и отдали.

– Куда она поехала?!

Тут уже и Лариса перешла на повышенный тон:

– Нам-то откуда знать?!

– Там что – отравленные конфеты? – спросил Плиткин.

– Да, да, отравленные. Нужно срочно разыскать вашу подругу, иначе быть беде.

Медсестры всполошились. Кто-то вспомнил, будто Зина собиралась к своей школьной приятельнице Марине, однако никто не знал ни фамилии этой девушки, ни где она живет. Оставалось одно – дождаться, пока придет с работы Зинина мать, которой пока дома не было.

Плиткин обратился к милиционерам:

– Теперь я понимаю, что меня хотели отравить. Только неясно, каким образом вы узнали об этом?

– Артур Михайлович, я вас умоляю, все подробности потом, – ответил главный. – У меня голова кругом идет.

Плиткина вызвали к пациенту, и он ушел. Испуганные девушки каждые пять минут звонили Зине домой.

Мякотина-старшая вернулась в начале восьмого. Она знала, что дочь поехала к Маринке Бурмистровой, и дала милиционерам их телефон, по которому главный сразу позвонил. Трубку снял молодой мужчина.

– Зинаида? – удивленно переспросил он. – Да, она у нас.

– Можно ее на минутку?

– Пожалуйста.

Когда она подошла к телефону, главный милиционер сказал:

– Зинаида, здравствуйте. С вами говорит сотрудник УВД капитан Толкачев. Вы только не удивляйтесь. Тут произошла невероятная путаница с коробкой конфет «Король-олень», которую вы взяли в больнице. У нас большая просьба – если вы уже вручили эту коробку хозяевам, пожалуйста, попросите свой презент обратно и не раскрывайте ее.

– Почему не раскрывать?! – удивилась Зина. – Мы эти конфеты уже вовсю едим.

– Как едите?! – вырвалось у капитана.

При этих словах все медсестры схватились за головы – неужели их подруга отравилась и умрет?!

– Зинаида, пожалуйста, до нашего приезда конфеты больше не трогайте.

Милиционеры записали адрес Бурмистровых и ушли. Им стоило больших трудов убедить медсестер в том, что здоровью Зинаиды ничего не угрожает.

Допрос Приходько начался рано утром. Накануне ожидаемого рывка в расследовании, на что очень надеялся Александр Борисович, не получилось. Незадолго до его приезда в больницу губернатор оказался в реанимации. Следователь удивился: ведь утром тот чувствовал себя терпимо, просил зайти.

Лечащий врач сокрушенно махнул рукой:

– У Аристарха Васильевича такой букет болезней, что дальше некуда. Починили сердце – заболела селезенка.

Конвойные ввели Приходько в комнату, где уже сидели Турецкий и Грязнов. Оба были настроены решительно, надеялись, что сейчас у них тот самый рычаг, при помощи которого можно перевернуть землю.

После первых, чисто формальных вопросов Александр Борисович сказал:

– Один человек вас видел, когда вы направлялись к дому Филенкова. Это не деревенский житель, красносибирец.

Всего один. И надо же такому случиться, что именно этот человек узнал вас. Есть свидетель.

– М-да, неожиданно. Краем глаза я видел какую-то женщину. Но уж никак не думал, что она меня знает.

– Правильно, женщина.

– Вот уж действительно: шерше ля фам, в каждом несчастье ищи женщину.

– Насчет каждого сказать сложно, – покачал головой Грязнов. – Бедняга Филенков погиб вовсе не из-за прекрасного пола.

– Только не пытайтесь говорить, что вы просто проходили мимо, шли в лес на прогулку. Следы остались, ваша обувь уже отправлена на экспертизу. Вам, Владимир Георгиевич, не отвертеться. Лучше давайте говорить начистоту, на суде, глядишь, и зачтется. Да и мы пособим этому, в знак благодарности за содействие следствию. Вы сами милиционер и прекрасно знаете, что подобные признания учитываются.

– К тому же вы сделали беспросветную глупость, украв у мертвеца часы, – добавил Вячеслав Иванович. – Уж если хотели инсценировать ограбление, вышвырнули бы эту «Омегу» куда подальше. А вы оставили. Вот до чего доводит жадность.

Приходько пожал плечами:

– Если вам все известно, то какая от меня может быть помощь следствию?

– Все, да не все, – сказал Турецкий. – При всем уважении к вашей должности следует признать, как это ни обидно звучит, вы все-таки были марионеткой в чужих руках. Осознанно или неосознанно действовали, это уже второй вопрос. Но, увы, марионетка чистой воды, не более того. Иначе зачем вам было убивать Филенкова? – Приходько молчал, и Александр Борисович продолжил: – Это один из немногих людей в главке, с которыми ваши пути-дорожки не пересекались, мы проверили. Делить вам нечего. За что? Значит, вы выполняли чей-то приказ. Вот тут мы приступаем к самому главному. Кто вам приказал убить Филенкова?

– Корсарин, – с усилием выдавил майор после длительной паузы.

– Прекрасно. – Почувствовав, что перейден важный рубеж следствия, дальше станет проще, Турецкий с облегчением закурил и поднялся из-за стола. – Мы и подозревали Корсарина, это достаточно очевидно, только нам необходимо иметь официальное подтверждение. Таковым и станут ваши показания. Поскольку вы находились в розыске и были не слишком мобильны, вам требовался своего рода диспетчер.

– Все приказы отдавал Корсарин.

– По телефону?

– Да уж не письменно, – усмехнулся Приходько. – Иногда приезжал, но в основном по телефону.

– Как было сформулировано поручение насчет убийства Филенкова?

– Это, конечно, он сказал при личной встрече. Накануне, то есть в четверг вечером, Владислав Игоревич приезжал в Коленовку Он передал мне пистолет «Макаров». Сказал, что это табельное оружие Филенкова, а ему подменили, у него на руках фалыпак. Сказал, что завтра утром Всеволод Николаевич будет ждать меня у себя на участке, в сарае. Я должен туда подойти, улучив момент, убить его с одного выстрела в висок или в сердце, после чего инсценировать самоубийство: вложить пистолет в правую руку, придать телу правдоподобную позу.

– Что вы и сделали, – подвел черту Александр Борисович.

– Что и сделал, – эхом откликнулся майор. Грязнов спросил:

– Вы хотя бы поинтересовались у своего шефа, чем ему помешал Филенков?

– У нас не принято спрашивать.

– Деликатные вы люди, гляжу, – хмыкнул Вячеслав Иванович. – Нам бы вашу тактичность. Тогда бы мы столько вопросов не задавали.