От Кяхты до Кульджи: путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири - Владимир Обручев

На перевале весна едва началась, снег сошел, но красная почва была вся пропитана водой и превращена в полужидкую каменистую кашу. Наши животные вязли на каждом шагу. Немного спустившись к одноу из верховий р. Хуншуй, мы остановились. Проводник не знал дороги дальше; здесь и по верховьям р. Хыйхэ были золотые прииски, до которых он был нанят. Предстояло искать нового проводника среди золотоискателей. Это оказалось нелегко. Пришедшие перед нами китайцы разбрелись по своим участкам в разных логах и долинках и были заняты ремонтом своих жилищ, состоявших из глинобитных стен с крышей из принесенной с собой дабы[13], расчисткой водопроводных канав и сбором помета диких яков (аргала) на топливо. Яки водятся здесь зимой, но с появлением людей уходят за Толайшань. Не будь этих животных, золотоискателям пришлось бы приносить с собой также запас топлива, так как леса поблизости нет и даже колючие кусты облепихи попадаются редко на дне долин. В этой дикой и труднодоступной местности золотой промысел долго еще останется кустарным.

Мои рабочие-китайцы обошли ряд землянок, но везде узнали, что приискатели знают только ту дорогу, по которой пришли, и за хребтом Толайшань никто из них не бывал. Сплингерд, осматривавший как-то этот золотоносный район, сообщил мне, что на лето сюда приходит от 2000 до 3000 человек. Каждой артели из 12 человек отводится участок в 60 двойных шагов длины и 18 ширины; за 2 месяца такая артель может намыть 10–15 лан (унций) золота, которое оценивается в 12 лан серебра за 1 лан шлихового золота. Золото большей частью очень мелкое, как отруби.

В поисках проводника мы спустились по приисковому району в долину самой р. Хуншуй, так как наверху корм для животных был слишком скудный. Положение становилось затруднительным. Идти без проводника через высокий хр. Толайшань было рискованно и оставалось только идти на восток, в долину р. Хыйхэ, где, по слухам, кочевали мирные тангуты, среди которых мог найтись проводник на юг.

К нашему счастью, в наш стан приехали два китайца-охотника, которые привезли для продажи золотоискателям мясо и шкуры диких яков. Они согласились провести нас через Толайшань к стану своей артели, среди членов которой могли найтись проводники и дальше на юг. Эти охотники представляли редкое исключение среди китайцев, которые охотой вообще не занимаются. Благодаря им мне удалось провести исследования Среднего Наньшаня до четвертой цепи в районе их охоты, но дальше на юг за эту цепь и они не проникали, так как там расположены уже владения диких тангутов. Охотники преследовали, главным образом, диких яков из-за их мяса и прочных шкур, которые продавали золотоискателям; не брезгали они, впрочем, и куланами, антилопами и медведями, если яки не попадались, и осенью увозили в Сучжоу на продажу шкуры, рога и хвосты диких яков, шкуры куланов и антилоп.

Этот золотоносный район имел своеобразный характер: золото содержалось здесь в красных третичных отложениях, с которыми мы уже встречались в Восточном Наньшане, на окраине Цайдама, возле Ланьчжоу и в долине р. Сининхэ, но там эти отложения не содержали золота, и было очевидно, что здесь, на высоком водоразделе между реками Хыйхэ и Хуншуй, они получили россыпное золото из размытых более древних пород, что подтверждалось и мелкостью золота. Но золотоискатели добывали и промывали не третичные отложения, а еще более молодые четвертичные галечники, которые получали золото при размыве третичных; при этом, вероятно, происходила концентрация золота, т. е. получались несколько более богатые россыпи.

С двумя охотниками мы направились сначала вниз по р. Хуншуй, которая оправдывала свое имя («хун» – красный, «шуй» – вода), так как ее вода была мутная и красная от размываемых ею третичных отложений. Но вскоре река повернула на север и скрылась в непроходимом ущелье, промытом ею через весь хр. Рихтгофена, из которого она выходит уже под именем Линшуй и орошает оазис Сучжоу. Поэтому тропа перевалила через небольшой водораздел в вершину р. Дабэйхэ, текущей по той же продольной долине между хребтами Рихтгофена и Толайшань и затем также прорывающейся ущельем через первый хребет; мы ее также видели уже за хребтом, в глубоком каньоне южнее крепости Цзяюйгуань. Но тропа скоро повернула на юг, вверх по одному из истоков этой реки, поднимаясь на перевал через Толайшань.

На этом пути по району золотых приисков мы все время любовались высокогорными видами: справа поднимались друг возле друга снеговые вершины хр. Рихтгофена, слева – такие же вершины Толайшаня. Изучить подробнее склоны и долины в том и другом хребте представляло заманчивую, но непосильную для меня задачу, которой пришлось бы посвятить целый месяц в одном этом районе. Мне же нужно было проникнуть возможно дальше вглубь Наньшаня и осветить, хотя бы бегло, строение всей этой части горной системы. Еще заманчивее было бы пройти по ущелью рек Хуншуй или Дабэйхэ через хр. Рихтгофена и получить полный и подробный геологический разрез хребта, но такой маршрут возможен, вероятно, только в конце зимы, если эти реки замерзают настолько прочно, что по льду можно пройти. Эту задачу выполнит какой-нибудь китайский геолог в недалеком будущем.

Но что доказывал прорыв этими сравнительно небольшими реками (а также более крупными реками – Хыйхэ на востоке и Сулэйхэ на западе) этого громадного хребта? Он доказывал бесспорно, что все эти реки древнее хребта, т. е. существовали уже, когда хребта еще не было. Этот хребет, а также другие цепи Наньшаня, прорываемые реками в ущельях, моложе рек и поднимались так медленно, что реки успевали поддерживать свое направление, размывая поднимавшиеся складки горных пород. Такие реки называют антецедентными. Подобных рек немало на земле.

На перевал через Толайшань мы полезли на следующий день. В начале подъема пошел дождь, который выше перешел в снег. Подъем крутой, по дну лога, сплошь заваленному щебнем и глыбами; и верхом, и пешком одинаково скверно: верхом – лошадь скользит на камнях, покрывавшихся мокрым снегом; пешком – сам задыхаешься из-за большой высоты и, конечно, тоже скользишь. А подъем все тянется вверх между двумя крутыми склонами, уже побелевшими от снега, и конца ему не видно, словно лезешь на небо, в тучи. Вот, наконец, и перевал на высоте почти Монблана, 4350 м; соседние вершины наверняка достигают 5000 м. Здесь крутится уже настоящая зимняя метель; с обеих сторон высятся мрачные утесы, вершинами уходящие в белую мглу неба. Впереди, куда идет крутой спуск, такая же мгла, и дорога, как будто, уходит в пропасть. Теперь вниз идти легче, хотя ноги скользят на каждом шагу и туловище еле поспевает за ними. Лошади, спускаясь, садятся на круп.

А ниже снег сменяется проливным дождем, и мы приходим к стану охотников в устье ущелья южного склона промокшие до нитки. К счастью, густые заросли кустов облепихи дали возможность развести хороший огонь и обогреться. Аргал во время дождя намокает как губка и, конечно, не горит.