Подруга особого назначения - Татьяна Устинова

— Хорошо, — сказал рядом Иван Александрович, словноявившийся из ее мыслей о самолете, — домой так домой.

Машина притормозила, вильнула и стала стремительноразгоняться. Варвара понятия не имела, куда она так спешит, эта машина.

Он привез ее в совершенно незнакомое место. Место было пустынноеи тихое, освещенное, как вечерний Париж на мониторе ее компьютера. По узкойулице шли редкие машины.

Осторожно, но крепко придерживая, он вывел ее из машины. Онасхватилась за ребра с правой стороны.

— Да потому, что нужно было рентген сделать! — злобнозарычал он, словно отвечая кому-то, кто пытался с ним спорить. — Давай. Шагай.

Прямо на тротуаре начиналась зеленая лужайка. Варварапотрясла головой, эта зелень в глазах замучила ее, но лужайка никуда не делась,она на самом деле была, по ней шли Варварины ноги. Три широкие ступени скруглыми краями, чистое стекло раздвижных дверей, в которое Варвара чуть былоне бахнулась лбом, светлый бежевый пол, и посреди пола почему-то люстра.Варвара закрыла глаза, открыла и поняла, что люстра просто отражается всверкающей плитке.

— Иван Александрович?!

— Все в порядке. Вызовите лифт.

— Вам помочь? — Голос в меру встревоженный и нарочитонелюбопытный.

— Сам справлюсь, спасибо.

— Может быть, пригласить врача?

— Я оценю ситуацию и позвоню. Может быть, придется вызвать.

— Мне не надо врача, — пробормотала Варвара.

— Ну конечно, — быстро согласился Иван, — тебе не надо, амне надо. У меня мигрень.

— У тебя аллергия, — вдруг сказала Варвара, — на кошек.

Он, кажется, засмеялся и осторожно подтолкнул ее в лифт.

— Сейчас будем дома, потерпи еще.

Странное дело, но Варваре стало легче, как будто ожиданиенеминуемой смерти отпустило ее. По сравнению с этим ожиданием все остальноеказалось ерундой, даже ребра, которые не давали ей дышать, и она все времябоялась, что их осколки проткнут ей легкие.

— Так. Теперь стой смирно.

Через голову, потому что «молнию» заело и она неоткрывалась, он стянул с нее бывшую куртку, которая так ей нравилась, что онавсе время придумывала, как бы намекнуть Димке, чтобы он подарил куртку ей.Теперь это была уже не куртка. Впрочем, может, ее еще можно спасти?

— Шагай.

Она покорно пошла куда-то и шла довольно долго, а потом оностановил ее. Здесь свет был ярким, как в операционной, и Варваре пришлосьприкрыть слезящиеся глаза. Кругом был свет и блестящая плитка — где-то онаслышала, что это называется стиль «Домино», белое на белом, черное на черном.

Когда он стал стаскивать с нее колготки, она внезапно пришлав себя и стала размахивать руками, отпихивая его.

— Ты что? — спросил он. — Сдурела совсем? Я уже видел твоюзадницу, успокойся.

— Я сама, — пропищала Варвара.

— Хорошо, — согласился он, — давай сама.

И продолжал стаскивать колготки. Стащив, он выбросил их вкакую-то корзину — Варвара проводила их полет глазами — и стал щупать ей ноги,больно сжимая с разных сторон.

— За… зачем? Не надо! Мне больно!!

— Конечно, больно, — злобно согласился он, — кости целы.Ложись, я посмотрю твои ребра.

— Куда ложиться?

Он осторожно подвинул ее, она переступила голыми ногами, иза спиной у нее оказалась низкая лежанка, собранная из деревянных плашек.Варвара легла.

Большие руки въедливо и как-то очень профессиональнопонажимали на все ребра по очереди, дошли до шеи, пощупали какие-то набухшиесвязки, потрогали челюсть — она клацнула зубами, — большие пальцы сдавилишейные позвонки.

Варвара открыла глаза.

— Ты врач?

— Когда-то был врач, — сказал он. — Так, вроде ничего, напервый взгляд… Конечно, лучше бы сделать рентген! Ушибов много и почему-тобольше с правой стороны. Ребра целы. Зубы целы. Глаз заплывет, конечно. На губекожа порвана, но можно не зашивать. Ты полежишь в ванне, а я найду какое-нибудьобезболивающее. Тебя сейчас отпустило, но потом станет хуже, когда схлынетадреналин.

Тут Варвара неожиданно увидела, что лежит совершенно голаяна низкой деревянной лежанке, а почти незнакомый молодой мужик стоит перед этойлежанкой на коленях, в джинсах и распахнутой длинной куртке, и деловито щупаетей шею и ключицы. Все остальное он уже ощупал.

— Тихо, тихо, — велел он, когда она приподнялась, отбросивего руки, и стала в панике оглядываться по сторонам, пытаясь спастись или хотьчем-нибудь прикрыться. — Все в порядке.

Он дотянулся до какого-то шкафа и кинул ей громаднуюмахровую простыню.

— Можешь замотаться, если тебе надо.

Варвара торопливо обмотала простыню вокруг себя, радуясьтому, что она большая и ее хватило, чтобы закрыть всю Варвару, с синяками,ссадинами и порванной кожей.

— Пошли в воду. Вставай и держись за меня.

Охая, как больная старушка, Варвара подняла себя с лежанки изаковыляла «в воду». Воды оказалось много. Ванна была таких размеров, чтовходить в нее следовало по ступенькам. Вода кипела и булькала.

— Можно уменьшить давление, чтобы тебе не попадало поребрам, — сказал Иван, — садись.

И отвернулся. Видно, понял, что Варвара при нем ни за что нестанет разворачивать простыню, хоть это и было глупо.

Через десять минут лежания в этой удивительной ванне уВарвары не стало тела. И боли не стало, и мыслей, и страха, и стыда. Осталисьтолько умиротворение, усталость, шорох и движение теплой воды.

Потом пришел Иван, уже без куртки, принес ей какого-то питьяв стакане — на вкус питье было отвратительным — и вытащил ее из воды. Почему-тоона опять забыла, что должна стесняться и прикрываться, поэтому он вытащил ее,вытер и сунул в халат.

— Пойдем, я сделаю тебе укол, и ты мне расскажешь, где тытак весело проводила время.

— Мне не надо укола.

— Тебе ничего не надо, — сказал он с раздражением, — лучшевсего тебе было в луже со скотчем на губах.

Ее вдруг чуть не вырвало. Она глубоко и сильно задышала ивзялась руками за край раковины. На лбу выступил пот.

Он стоял у нее за спиной и смотрел без всякого сочувствия.