Василевс - Валерий Игнатьевич Туринов

Гелимеру с его семейством Велисарий выделил отдельный корабль под усиленной охраной. Забрал с собой он и родственников покойного короля Ильдериха, оказывая им всяческие почести.

Уезжала с Велисарием и его жена, Антонина.

Прокопий как-то странно заюлил было, когда Велисарий предложил ему ехать в Византию, но затем согласился.

Из опасения оставить приближённых к Гелимеру вандалов в Карфагене, где они могли развязать новую войну, Велисарий погрузил их на корабли вместе с их семьями, отрезая так возможность мятежа в теперь уже исчезнувшем королевстве. Он знал коварный нрав полудиких народов, получивших даром плоды цивилизации, не знающих им цену, не научившихся пользоваться, исполнять их правила.

Флот Велисария в Пропонтиде, на подходе к Константинополю, встретила быстроходная галера. С неё просигналили, что это гонец от императора.

Галера Велисария остановилась, на неё поднялся гонец, вручил Велисарию письмо императора.

Юстиниан сообщал своему полководцу, что столица приготовилась с триумфом встретить его:

«И тебе следует не испытывать наше терпение: видеть тебя, пленного короля Гелимера, его придворных и родственников, трофеи вандалов… Чтобы воздать тебе почести и вручить награды за твои деяния, достойные триумфа!..»

Внизу стояла размашистая подпись василевса.

Выполняя указание императора, Велисарий высадился в гавани Гептаскал. От этой гавани было недалеко до его личных владений на площади Феодосия, куда он проследовал со своими гвардейцами, пленными вандалами и трофеями.

Императору он сообщил о своём прибытии в Константинополь.

«Ваше величество, жду ваших дальнейших повелений!» – послал он краткое сообщение.

Ответ пришёл в этот же день: император указал ему на следующий день торжественно проследовать в полдень по улице Меса со своими гвардейцами, пленными и трофеями до ипподрома, представить там короля Гелимера и трофеи императору, сенату и всем гражданам Константинополя.

И вот он, тот день… Тысяцкие, выстроив гвардейцев, доложили Велисарию готовность следовать на ипподром. Впереди гвардейцев встали в ряд те архонты, которых захватил с собой Велисарий на это торжество, посчитав, что их временно можно оторвать от дел в той же Ливии… Среди них затерялся Прокопий… Там же была и Антонина, супруга Велисария… За ними стояли повозки, гружённые трофеями, далее построили пленных…

Отдельно подвели и поставили позади Велисария пленного короля Гелимера, накинули на него пурпурную хламиду. Бросив взгляд на эту торжественную процессию, Велисарий невольно задержал на мгновение глаза на короле вандалов… Тот же, бледный, осунувшийся, стоял неподвижно, как статуя, когда его подтолкнул сзади один из легионеров.

И вся эта процессия, длинная, широкая, во всю улицу Меса, сдвинулась с места по знаку Велисария, указавшего рукой вперёд, пошла, пошла вслед за ним… Он же, больше не оглядываясь, зашагал впереди процессии к ипподрому.

А вот ударили барабаны, выбивая раскатистую дробь, извещая всем триумф полководцу за выдающиеся победы.

Под этот барабанный бой процессия приблизилась к северо-западным воротам ипподрома, стала вливаться колоннами на ипподром: сначала Велисарий, за ним Гелимер вышагивал отдельно, в полном одиночестве, затем архонты, гвардейцы, далее родные короля, придворные, знатные вандалы… Вкатились повозки с трофеями: украшения из драгоценных камней, золота, кубки, короны царские и троны. Лошадки с трудом тянули повозки с тысячами талантов[91] серебра и огромными царскими сокровищами, награбленными ещё Гейзерихом в Палатине, когда он захватил и разграбил Рим…

На ипподроме Велисарий вышел вперёд всей процессии к императорской ложе – Кафизме, повернулся лицом к Юстиниану и Феодоре, восседавшим в царских креслах высоко на террасе Кафизмы в окружении кубикулариев[92], придворных, патрициев и сенаторов.

За Велисарием два легионера подвели Гелимера и поставили рядом с ним, сняли с него пурпурную хламиду.

Взяв Гелимера за руку, Велисарий подвёл его ближе к террасе. Вскинув вверх голову, он объявил, что привёл к императору восставшего против его воли короля вандалов.

– И в твоей власти, великий император, владеть теперь королём Гелимером и королевством вандалов!..

Он поклонился императору.

За ним, не поднимая глаз, низко поклонился императору Гелимер, что-то тихо бормоча…

И снова забила барабанная дробь, поднимая всё выше и выше, дробные звуки как гимн улетали ввысь с ипподрома под облака, прославляя триумф империи, победы полководца.

Когда дробь барабанов стихла, на Кафизме, поклонившись императору и императрице, вперёд выступил магистр оффиций Трибониан, молодой, приятной внешности, родом из Памфилии.

«Умник, речистый!» – проскользнуло едко об этом законоведе у Прокопия, наблюдавшего ревниво издали за тем, что происходит на Кафизме.

Он, Прокопий, будучи сам законоведом, в своё время штудировал римское право, не случайно порицал и не любил вот его, Трибониана… Тот испортил, изувечил самое лучшее творение Рима – гражданское право, чтобы приспособить эти обломки к нуждам греческой империи, Византии, и построить из них здание, состоящее из лохмотьев… И несмотря на это, вот он, Трибониан, тоже рядом с императором, как и Каппадокиец…

– От Цезаря Флавия Юстиниана Вандальского и Африканского! – хорошо поставленным голосом оратора полился изящный слог Трибониана с трибуны Кафизмы на всех собравшихся в этот день торжества империи, достигая самых отдалённых уголков ипподрома.

И вздрогнули невольно толпы народа, собравшегося на трибунах ипподрома.

– Мы приветствуем магистра Велисария с выдающейся победой над королём вандалов Гелимером!.. Бог, по своему милосердию, не только передал нам Африку и все её провинции, но и возвратил нам императорские украшения, которые, после взятия Рима Гейзерихом, были разграблены вандалами!..

Трибониан от имени императора и императрицы ещё раз поздравил Велисария с победой над вандалами.

И снова загрохотала дробь барабанов и флейты воем огласили стены ипподрома… Затем дробь угасла, и флейты, всхлипнув, тоже замолчали.

Велисарий снова поклонился императору и императрице.

Гелимер же упал на землю лицом вниз перед высокой террасой Кафизмы и остался лежать в пыли перед восседавшими на ней Юстинианом и Феодорой.

Трибониан указал королю Гелимеру, всё ещё лежавшему в пыли, волю императора, что тот дарит ему земли в провинции Галатия, разрешает жить там вместе с ним всем его родственникам.

В этот день Юстиниан и Феодора одарили богатыми подарками всех детей покойного короля Ильдериха и его родственников.

Гелимер же, когда дело дошло до смены веры, отказался перейти из арианства в православие. Из-за этого он не получил обещанный ему сан патриция.

Глава 13. Теодат

К этому времени Аталарих, сын Амалазунты, ведя развратную жизнь кутилы, уже был смертельно болен. И вскоре его не стало. Поразительным же для неё самой было то, что она восприняла его смерть равнодушно, как чужого человека, не проронила ни слезинки: настолько его и её отдалили друг от друга старики военные, стремясь сделать из него настоящего остготского короля, каким хотели они видеть его.

И теперь