Салют из тринадцати орудий - Патрик О'Брайан

Он упорствовал в том, чтобы выстрелить из нее. Он совершенно привык к стрельбе. Он прекрасный стрелок, лучший в Пуло Прабанге после султана, уверял он тонким мальчишеским голосом. Чтобы его успокоить, Фокс зарядил оружие, показал, как его держать и куда целиться. Абдул не слушал и не прижал приклад. Отдача крепко ударила ему по щеке и плечу. Он разразился слезами боли и испуга (Ахмед громко рассмеялся). Султан, до смешного озабоченный, попытался его успокоить. Но ничто не помогало, пока Фокс, последовав очень прозрачным намекам со стороны его высочества, не подарил Абдулу одно из своих охотничьих ружей.

Посланник постарался сделать как можно лучшую мину при плохой игре — договор ему был важнее всего — но его любезность не казалась особо убедительной. Сигнал дудок «Всем ставить паруса» принес облегчение — корабль снова зажил активной жизнью и отвлек общее внимание от этой мерзкой сценки.

Вечерний бриз в Прабанге был вполне предсказуемым и вел себя так, как ожидалось, задувая по линии веста-оста через судоходный проход в кратере в сторону города. Мишени отбуксировали на позиции в четырехстах ярдах к северу и югу от этой линии — две по правому борту, две по левому.

«Диана» развернула марсели, выбрала на них шкоты, подняла реи и обрасопила их соответственно устойчивому ветру в бакштаг. Ход она набрала весьма быстро, и Джек скомандовал штурману у руля: «Пожалуйста, держите ход в пять узлов, мистер Уоррен». Стрелять предстояло только одиннадцати передним орудиям главного калибра с каждого борта, но на них Филдинг сосредоточил все таланты фрегата. Он с Ричардсоном, с помощью четырех самых ответственных юных джентльменов, лично надзирал за стрельбой.

Не то чтобы имелась особая нужда в надзоре. Командир и помощник командира каждого расчета прекрасно знали свое дело. Бонден, ответственный за правобортное носовое орудие, например, наводил двадцатичетырех- или восемнадцатифунтовки еще со времен битвы у Сен-Винсента. Отборные расчеты все были выше среднего уровня в плане скорости и аккуратности.

«Диана» — новый, хорошо построенный и крепкий корабль, она могла выдержать сотрясение от полного бортового залпа, наиболее впечатляющего. Но все причастные знали, что здесь все или ничего — ошибки поправить нельзя, а за ними внимательно наблюдают понимающие глаза. Большинство сняло рубашки (парадные, с лентами во швах), их аккуратно сложили на миделе или на помпах. Матросы немного нервничали. Для подобных демонстраций, при которых новомодные кремневые замки могут сплоховать, Джек всегда предпочитал старые добрые фитили. Теперь их дым плыл по палубе, пробуждая бесчисленные воспоминания.

Фрегат почти встал борт о борт с первой мишенью. Вода бурлила вдоль борта. «Есть пеленг», — пробормотал Бонден. «Огонь!» — скомандовал Филдинг, и бортовые орудия разразились чудовищным затяжным громоподобным грохотом. Полыхнули одиннадцать огненных струй с темными пятнами пыжей. Прежде чем дым затянул море, на квартердеке увидели, как мишень подпрыгнула в брызгах пены, с несколькими фонтанами за ней. Одно ядро огромными прыжками срикошетило от воды и ударилось о скалистый берег. Лицо султана наполнилось свирепым удовольствием. Он стукнул правым кулаком по левой ладони европейским или, может быть, универсальным жестом и позвал визиря. Глаза его сверкали совершенно необычным оживлением. Тем временем расчеты готовили орудия на палубе — банили, заряжали, забивали пыжи, а потом выкатывали с радующим ухо стуком.

К следующей мишени «Диана» приблизилась в мертвой тишине. Командиры расчетов выглядывали из орудийных портов, полностью сосредоточенные, внося мелкие исправления в горизонтальную и вертикальную наводку. Султан и его люди прильнули к поручням — бездвижные, полностью поглощенные.

«Есть пеленг», — снова пробормотал Бонден, и снова Филдинг, всматриваясь за ним вдоль ствола, скомандовал «Огонь!». В этот раз видимых промахов не было, и султан рассмеялся вслух.

— Всем к повороту оверштаг, — скомандовал Джек. 

Фрегат прошел прежним курсом немногим больше собственной длины. Расчеты орудий выпрямились на мгновение, подтянули штаны и поплевали на руки. Придя в прекрасную форму, они снова склонились над орудиями и уничтожили два оставшихся плота с целенаправленной уверенностью. Через двенадцать минут после отплытия «Диана» опять встала на якорь на прежнем месте рядом с двухкорпусным проа.

Джек и вернувшийся первый лейтенант скрытно обменялись взглядами облегчения. Рискованная проделка, но они знали — корабль справился. Даже по самым высоким стандартам.

— Клянусь, сэр, — заверил Фокс сбоку — исключительно впечатляющее зрелище. Султан желает сообщить, что ничего подобного ранее не видел.

Они с султаном обменялись поклонами и улыбками, после чего Джек, взглянув на заходящее солнце, ответил:

— Прошу сообщить его высочеству, что через несколько минут надеюсь продемонстрировать нечто еще больше, по крайней мере в плане выражения лояльности. С первой склянкой второй собачьей вахты мы устраиваем салют в честь дня рождения принцессы Софии.

К первой склянке тропический закат сменился тропической тьмой, поэтому мистер Уайт в парадном мундире пробирался впотьмах, с раскаленным докрасна пальником в руке и с помощником, несущим жаровню, позади. Пока офицеры и морские пехотинцы стояли по стойке смирно, а матросы делали вид, что ее изображают, он поднес пальник к запальному отверстию первой девятифунтовки на квартердеке. Орудие выбросило широкий язык багряного пламени и издало странный визг.

— Ох! — воскликнул султан, забывшись. 

Повторяя «Не будь я главным канониром, ноги бы моей здесь не было», мистер Уайт последовал далее. Вырвалось пламя синее сапфира, и все придворные ахнули. Сверкающая белизна камфары, зелень медной стружки, розовый, совершенно необычный фиолетовый (серный мышьяк), и так далее с совершенно равными интервалами вслед за традиционной присказкой  канонира, вплоть до последнего потрясающего выстрела из кормовой карронады, заряженной оглушающей и ослепляющей смесью педока, датанга и канифоли.

***

Стивен заметил гостеприимный свет в окне ван Бюрена и, переступив через путешествующего по внешней дорожке питона, вошел внутрь через ворота сада.

«Как приятно снова вас увидеть», — произнесли они почти одновременно. Когда ван Бюрен поведал о своей поездке — обошедшейся без происшествий, но медленной, утомительной и неинтересной с точки зрения естествоиспытателя — а также о лечении пациента, Стивен поделился:

— Кстати, я у вас на дорожке питона видел.

— Полагаю, сетчатого?

— Думаю, да. Не было ни времени, ни света, чтобы осмотреть лабиальную чешую, но думаю да. Где-то двадцать пять футов в длину, и довольно полный для змеи такой длины.

— Я его время от времени вижу. Говорят, что у питонов дурной нрав, но он его ни разу не показывал. Хотя, может, и не будет слишком умным прилечь под его деревом. А теперь расскажите мне, как обстоят дела.

— Что касается официальных переговоров, то начались они хорошо. Но теперь осложнились, началось бесконечное переформулирование договора.